Что-то всколыхнулось в его взгляде, и тогда он рывком притянул ее к себе и поцеловал.
Клер прижалась к нему всем телом и словно растаяла в его объятиях. Она понимала всю неизбежность того, что происходило сейчас между ними. Еще с их утреннего поцелуя в парке она мечтала вновь почувствовать тепло его губ. Но поцелуй этот был другим, не тем, сорванным в порыве бездумной страсти. Губы его были нежны, поцелуй этот нес совсем иной заряд, но от того, что он не был похож на утренний, желание Клер не стало менее острым.
Она чувствовала, что Бретт возбужден, и он явно хотел дать ей понять, что хочет большего, чем поцелуй, и, да поможет ей Бог, она тоже хотела большего.
Когда он ее отпустил, Клер едва держалась на ногах. Она оступилась, но Бретт помог ей устоять.
– Продолжение следует.
– Что? – невнятно пробормотала Клер. Она не отрывала взгляда от его губ, подаривших ей такое наслаждение.
– Куини уже вышла из ванной.
– О! – Господи, Клер мечтала о том, как займется с Бреттом любовью, когда в соседней комнате была Куини.
Бретт улыбнулся.
– Я тоже этого хочу. Спокойной ночи, сахарок.
Клер нетвердой походкой пошла прочь, в спальню, которую они сегодня будут делить с Куини.
– Спокойной ночи, Бретт.
Траурная церемония прощания с Лестером отняла у Клер все силы. И физические, и душевные. Только сейчас она до конца осознала, что больше никогда не увидит Лестера. Глотая слезы, Клер слушала прощальную речь Куини. Каждое слово пожилой актрисы кричало о любви к покойному и о горе потери.
Клер не могла больше сдерживать слез, когда мужская рука протянула ей платок. Другая рука, теплая и крепкая, лежала у нее на плече. Клер взяла платок и вытерла слезы. Ей было стыдно за свою несдержанность, но она не могла не выплакаться.
– Все будет хорошо, Клер, – шепнул ей на ухо Бретт. Он сказал то, что в подобных случаях принято говорить, но его слова принесли ей неожиданное облегчение. Она не была одинока в своей скорби, как это было раньше, когда она теряла людей, которых любила. Даже когда хоронили отца, мать ее была настолько раздавлена всеми свалившимися на них бедами, что ей было не до дочери. А когда умерла мама, рядом не было вообще никого.
Клер чувствовала крепкое плечо Бретта, его поддержку и, пусть ненадолго, позволила себе положиться на него. Потом она вернется на свой маленький остров. А сейчас она с благодарностью принимала то, что он предлагал.
Хотвайер вывел Клер и Куини из помещения, где проходило прощание с покойным, на теплое орегонское солнышко. День близился к вечеру, но летнее солнце оставалось щедрым на тепло.
– Простите, – раздалось у них за спиной. Голос был мужской, молодой, с протяжным техасским акцентом. – Вы, случайно, не Куини Гантер?
Куини резко обернулась:
– Да, это я.
– Ваша надгробная речь, посвященная моему дяде, была очень трогательной.
Глава 9
Хотвайер и Клер остановились одновременно с Куини.
Хотвайер встал так, чтобы разглядеть обратившегося к Куини мужчину. На вид ему было лет тридцать или около того. Он был одет в серый костюм, но черная тенниска и ковбойские сапоги свидетельствовали о том, что он не был консервативным бизнесменом.
– Лестер приходился вам дядей? – со страстной надеждой в голосе спросила Куини.
– Да, мэм.
– Но вы слишком молоды для племянника Лестера, – вмешался Хотвайер, мигом насторожившись.
Техасец пожал плечами с непринужденной уверенностью.
– Если конкретно, то я прихожусь ему внучатым племянником. У Лестера не было детей, но у его сестры, моей бабушки, детей было четверо.
– Вы сказали, у его сестры? Она жива? – спросила Куини.
Молодой человек покачал головой.
– Умерла несколько лет назад. И мой дед тоже умер, и брат моего деда, Чарльз, и его жена. Но все прочие члены семьи здравствуют.
– У Лестера были еще родственники? – На этот раз с той же надеждой в голосе вопрос задала Клер.
Племянник Лестера ей улыбнулся, и в его зеленых глазах Хотвайер увидел несколько больше мужского интереса, чем ему бы хотелось.
– Нас целый выводок, мисс. Лестер был средним ребенком из пяти рожденных его родителями.
Хотвайер обнял Клер за талию. Он готов был победно улыбнуться, когда она приняла этот жест как должное и даже не попыталась отстраниться.
