Хотвайер решил побороть эрекцию рассмотрением возможной реакции Клер на его ошибку. Что, если она и вправду забеременела? В ее ситуации она не сможет принять на себя роль одинокой матери.
Жизнь с матерью и так для нее была слишком тяжела.
И еще, по совершенно непонятным ему причинам, она сомневалась в своих способностях к воспитанию детей. Клер не была уверена в том, что сможет стать хорошей матерью своим детям даже при наличии мужа, что уж говорить о случайной беременности! Понятно, что Клер захотела бы дать своему ребенку все лучшее, включая полную семью и настоящий дом. А ведь именно это он обещал Елене никогда не иметь.
Или все же не обещал? Он обещал Елене, что ни одну женщину не будет любить так, как любил ее.
В представлении Хотвайера это означало, что он никогда не женится, никогда не заведет детей. Ни одна женщина не сможет получить пожизненно его тело, не завоевав сердца.
Но Клер приняла его в качестве любовника, не требуя любви. Хотя, должен был он признаться, если бы она вложила в любовный акт немного чувства, он не стал бы возражать.
Любя его, ей будет легче принять то, что, как он был уверен, при тщательном рассмотрении она примет как наилучшую альтернативу. Но даже если она не будет его любить, она захочет дать лучшее их ребенку. Собственные сердечные склонности уже не будут иметь решающего значения. Хотвайер был в этом уверен.
Та тяжесть, что сдавливала его грудь с того момента, как уснула Клер, ушла. Он сможет хранить обещание Елене и в то же время правильно поступить по отношению к Клер. Они могли бы неплохо жить вместе.
Он был уверен, что она будет смотреть на вещи так же, как он.
Глава 14
Клер проснулась с ощущением легкого пощипывания между ног и незнакомым чувством безмятежности. Чувство это было удивительно приятным. Клер с наслаждением потянулась и открыла глаза. Она увидела, что лежит в постели одна. За окнами наступал вечер, и предзакатные солнечные лучи проникали в комнату сквозь полупрозрачные жалюзи.
Комната была красивой и изысканно комфортной. Клер еще раз хорошенько потянулась, наслаждаясь сознанием того, что ей больше не надо готовиться к экзаменам, что ей не надо идти на работу. Она могла бы снова лечь спать, если бы захотела, могла бы дремать, валяясь в постели, дожидаясь возвращения Бретта.
Какое приятное, ни с чем не сравнимое ощущение – валяться обнаженной на огромной кровати и не иметь никаких срочных дел! Клер не помнила, когда в последний раз чувствовала себя такой свободной. Такой счастливой. Наверное, никогда.
Годы напролет она заботилась о матери – и до, и после того, как рак поразил ее. После смерти Норен Клер пошла учиться в колледж и, уйдя с одной работы с полной загрузкой, сразу поступила на другую. Она работала столько, сколько было необходимо для достижения текущих целей: и училась, и сама себя содержала.
После секса с Бреттом она, как ни странно, чувствовала скорее удовлетворение, чем тревогу из-за того, что эта связь не предполагала никаких обязательств, никакого будущего. Раньше, когда у нее был секс с другими, отсутствие прочных отношений больно ранило, но зато сейчас она никому ничего не была должна. Она сама приняла решение.
И ей это нравилось. Бретт хотел лишь получать удовольствие от секса, и она хотела того же.
Впервые за все годы она собиралась наслаждаться жизнью, и только. Она не станет переживать из-за будущего или стремиться привязать Бретта к себе, когда он соберется уйти. Он сообщил ей, чего ждать, и, вместо того, чтобы стенать по этому поводу теперь, когда они уже занимались с ним любовью, немалая часть ее самой упивалась сознанием того, что ока не вложила в.их отношения больше чувств, чем хотела сама.
По той простой причине, что Бретт ясно дал ей понять, что не хочет этого. Никакого будущего. Никаких обязательств.
Свобода.
Какое потрясающее понятие.
Как ни странно, сознание того, что она может не делать никаких телодвижений, подвигла ее на обратное. Она хотела увидеть Бретта, не затем, чтобы излить на него свои эмоции... просто, чтобы быть рядом.
Только в спальне его не было, и свет в ванной не горел. Из другой комнаты не доносилось никаких звуков. Что не означало, что Бретта нет в номере. Этот мужчина умел быть тише дыма, когда хотел.
Клер села в кровати и слегка скривилась от боли в мышцах, которые давно таким образом не работали. Душ все приведет в норму, но пару минут она еще поблаженствует, предаваясь воспоминаниям о том, как любил ее Бретт. На совесть. Страстно. И красиво.
Он был потрясающим любовником, он отдавался желанию целиком, без остатка, и он умел заставить и ее быть такой же. Ни одна женщина не посмела бы требовать большего от мужчины. В ушах ее все еще стоял тот крик, которым он возвестил мир о своей разрядке.
Как хорошо! Если бы она знала, что секс может быть таким чудесным, она не стала бы к нему так пренебрежительно относиться, не стала бы вычеркивать его из жизни. Но, с другой стороны, кто знает, был бы этот секс таким же значимым с другим мужчиной?
Отчего-то Клер сильно в этом сомневалась.
И эта мысль слегка ее отрезвила. Можно ли говорить о полной свободе, если наслаждаться ею она могла только с Бреттом?
Решив забыть об этой проблеме, как не имеющей прямого отношения к делу, Клер спустилась с кровати и взяла белый махровый халат, лежавший в ногах. Накинув халат, она пошла искать Бретта. Увы, в номере его не было.
