– Ханна же вас так называет.
– Ханна – ребенок.
– А я мужчина.
– Да. – Потрясающий мужчина. Даже сейчас, несмотря на расстройство, Каланте хотелось снова кинуться к нему и ощутить его волшебные губы на своих.
Джаред подошел ближе, и она смогла заглянуть в коричневую глубину его глаз. Ее опалило их теплом.
– Вы хотите быть матерью Ханны?
– Да. – Какой смысл отрицать это? Кроме того, она обещала никогда ему не лгать.
– Значит, остается только одна сложность – стать моей женой.
– Да.
– Неужели я настолько ужасен, что вы не можете вынести даже мысль о браке со мной, Кали?
Все это время он придвигался к Каланте и теперь стоял не дальше чем в футе от нее. Жар от его тела словно обволакивал Каланту, касаясь одновременно ее сердца и сокровенного женского естества.
– Нет. – Слово прозвучало шепотом, но он услышал.
– Так почему же вы не хотите выйти за меня замуж?
Каланта пыталась обороняться, но его близость захлестывала ее. В отчаянии она прошептала:
– Вы считаете меня мраморной статуей.
Джаред покачал головой и взял обе ее руки в свои. Он был без перчаток, и Каланта ощутила теплую силу его пальцев на обнаженной коже предплечий. От наслаждения она почти перестала дышать. Такое простое прикосновение, но для Каланты, к которой Джаред за несколько дней прикасался чаще, чем все мужчины, вместе взятые, за последние шесть лет, ощущение было почти непереносимым.
– Вы ошибаетесь.
Его слова проникали сквозь чувственную дымку, окружившую Каланту.
– Прошу вас, не лгите мне. Я знаю. Я слышала, как ваша сестра разговаривала обо мне со своим мужем. Вы сказали ей, что не хотите жениться на мраморной статуе.
– Не хочу. Я хочу жениться на вас.
Она стояла неподвижно и понимала, что должна рассказать ему все. Если она промолчит, Джаред не откажется от невероятной идеи жениться.
– Клэрборн называл меня мраморной статуей. Он сказал, что я пуста и бесполезна, что моя красота – это все, что у меня есть для искупления, но этого недостаточно.
Глаза Джареда гневно сощурились.
– Этот человек был глупцом.
Каланта покачала головой:
– Он был жесток, но говорил правду. Я пустышка, я совсем не такая сильная, как вы, Джаред. Я из трусости оттолкнула от себя Мэри. Нуждаясь в моей помощи, она ко мне не пришла, потому что к этому времени поняла правду. Я ее предала.
– Она всем сердцем любила Ханну.
В этом Каланта не сомневалась.
– Да.
– И хотела, чтобы вы воспитали ее дочь. Она хотела, чтобы я пообещал ей отвезти Ханну к вам. Разве похоже это на женщину, считавшую вас недостойной?
Где-то в глубине души Каланты затеплилась маленькая искорка надежды.
– Я думала, она просто хотела, чтобы вы рассказали мне о Ханне.
– Это все, что я ей пообещал, но она хотела, чтобы я отвез Ханну к вам. Она верила, что вы достойны вырастить ее дочь.
Услышав это, Каланта ощутила опьяняющее наслаждение, но она рассказала далеко не все.
– Я рада, однако Мэри не знала остального. Иначе она не совершила бы такого благородного поступка.
Каланта высвободилась из рук Джареда, и он ее отпустил. Она отвернулась и потрогала маленький желтый бутон розы. Ей не хотелось видеть, как на лице Джареда возникнет отвращение, когда он узнает ее тайну.
– Из-за моей трусости умерла юная горничная. – Она глубоко вдохнула, набираясь мужества, и продолжила: – Была зима, приближалось Рождество. Клэрборн настоял на шикарном бале, хотя мои родители умерли меньше года назад. Мы пригласили нескольких важных членов общества и, разумеется, членов семьи. У нас наверху работала горничная, милая девушка по имени Энни. Мы устроили бал, и Энни наверху допоздна помогала дамам переодеться ко сну после бала. На следующее утро очень рано ее позвала наверх пожилая маркиза, настоящий дракон в юбке. Не знаю точно, как это произошло, но Энни порвала одну из шелковых нижних юбок маркизы.
Каланта обхватила себя руками, пытаясь отогнать прочь холод.
– Это не имело никакого значения. У дамы ее положения есть дюжины таких тряпок, но маркиза
