– Тут замешана женщина. По всему выходит, что всю интригу придумала она.
– Но чего ради, черт бы ее побрал? Ханна никому не угрожает. Все, что нужно сделать герцогу, – не вспоминать о ее существовании. Нет никаких причин для того, чтобы похищать девочку, а потом пытаться ее убить. Риск слишком велик!
– Возможно, он больше озабочен своим положением в обществе, чем угрозой разоблачения. Его брат совершил подлый поступок, зачав свою дочь. Изнасилование служанки не такая уж неслыханная вещь, но репутацию может испортить навсегда.
Английские законы практически не защищали слуг от лордов, в особенности если это герцог, но светское общество не было таким уж всепрощающим. Предполагалось, что аристократы должны вести себя с определенной долей порядочности и, уж во всяком случае, не попадаться. Частые интрижки не осуждались, но скандальные интриги – безусловно. И все же попытка уберечь от скандала имя Клэрборнов была слишком слабым основанием для столь чудовищных злодеяний.
– Мы будем знать больше после визита к нему.
– Да.
Эштон вытащил из кармана сложенный лист бумаги.
– Я уговорил миссис Дженсен отдать мне эту записку. Я сказал ей, что кто-то подшутил над твоей женой, и мы пытаемся выяснить, кто именно. Не знаю, поможет ли это уберечься от сплетен, но очень уж трудно подобрать объяснение для тех вопросов, которые я ей задавал.
Джаред плевать хотел на сплетни. Главное – защитить свою дочь и жену.
– Дай-ка взглянуть.
Эштон протянул ему записку, написанную на тонком белом пергаменте, пахнувшем розами, и запечатанную гербом Клэрборнов. При виде очередного доказательства вероломного поведения негодяя Джаред едва удержался, чтобы не скомкать записку. В ней было написано только то, о чем уже рассказал Эштон, и текст напомнил ему ту Каланту, какой она была при их первом знакомстве. Воспоминание о том, что она вернулась к своим прежним манерам, не улучшило настроение Джареда.
– Нужно взять что-нибудь, написанное ее рукой, и сверить почерк.
– Конечно. – Эштон сделал еще глоток эля. – Надеюсь, Томас найдет тот субботний список распоряжений. Тогда мы сможем сравнить и его.
Джаред встал.
– Твоя лошадь уже успела отдохнуть. Пора возвращаться в Роуз-Коттедж.
Эштон без возражений последовал за ним. Оба торопились вернуться домой, к женам.
Каланта подоткнула одеяло на узкой кроватке Ханны и поцеловала дочку в лобик. Она наслаждалась этими мгновениями, вдыхая сладкий детский запах.
– Спокойной ночи, любимая. Да благословит и хранит тебя Господь, и пусть тебе снятся хорошие сны.
Сонные глазки Ханны закрывались. Она весь день играла с двоюродными братом и сестрой и пересаживала растения в оранжерее и совсем устала.
– Мама?
– Да, родная?
– Я хочу поцеловать на ночь папу.
Каланта с трудом подавила вздох. Она тоже хотела, чтобы Джаред скорее вернулся и рассказал, что им удалось выяснить.
– Я попрошу его зайти сюда и поцеловать тебя, когда он доберется до дома.
– А если я усну? – спросила Ханна и зевнула. Каланта не сомневалась, что девочка заснет сразу же, как только закроет глаза.
– Он все равно сможет тебя поцеловать.
Ханна кивнула. Веки опустились, укрыв темные карие глазки. Почти мгновенно она задышала ровно и легко. Каланта сидела рядом и смотрела на дочь. Ей следовало бы присоединиться к Дрейкам и Айрис в гостиной, но она не могла оторваться от созерцания спящего ребенка.
Каланта никогда не надеялась стать матерью, а теперь у нее есть четырехлетняя дочка, которая, возможно, однажды станет старшей сестрой для ее ребенка. Каланта положила руку на свой плоский живот и подумала, как чудесно будет носить ребенка Джареда. Может быть, она беременна уже сейчас. В отличие от Айрис это ее не пугало. Она хотела этого больше всего на свете… после любви Джареда.
Думать о любви к мужчине, который сомневался в ее порядочности, было очень больно, но Каланта не могла выкинуть эту мысль из головы. Ей показалось, что она сумела убедить его в своей невиновности, когда сообщила о цвете сладостей, но он оставил своих сестер и Дрейка, чтобы сторожить ее. Он не доверил ей заботиться о Ханне. Горечь отравляла Каланте радость общения с приемной дочерью.
Так же больно было ей ночью, когда Джаред не ответил, отберет ли он у нее ребенка. Он потребовал, чтобы Каланта спала с ним рядом, с безрассудной страстью занимался с ней любовью, а на ее вопрос ответа не дал. Она молча лежала, надеясь, что он развеет ее тревоги, скажет, что не сомневается – она не способна на такое ужасное злодеяние.
Но Джаред этого не сделал. Он поглаживал ее по спине странным успокаивающим движением до тех пор, пока Каланта не задремала, но этот невысказанный им вслух ответ углубил возникшую между ними пропасть.
Каланта наклонилась и поцеловала нежную щечку Ханны. Она понимала желание Джареда уберечь их дочь. Каланта и сама отдала бы жизнь, чтобы защитить Ханну. Она не понимала другого, пытаясь простить его за это, – его недоверия. Каланта напомнила себе, что Джаред никогда не говорил, что любит ее. И не
