предметов, беспорядочно стоящих ширм, не по-делу висящих драпировок. Среди всего этого хлама, по Костиным расчетам, вполне могли прятаться около пяти больших людей или девяти маленьких.
Комаров попытался раздвинуть шторы, но шторы на окнах прикрывали не чистые, прозрачные стекла, а стекла, заклеенные старыми обоями с жуткими злобными махаонами.
Выключатель находился там, где ему и положено – возле дверного косяка. Костя нажал на черную клавишу – никакого результата. Он несколько раз пощелкал клавишей выключателя – свет не включался. Тогда Комаров применил национальный русский приемчик – с молодецкой удалью шлепнул по выключателю.
Русские люди вообще на «ты» с техникой. Они принимают ее помощь как и положено – с чувством собственного достоинства рабовладельца. Есть, конечно, редкие экземпляры, перепутавшие жизненные ценности и сами ставшие рабами техники, но такие дремучие типы чаще встречаются в городе, чем в глубинке. В городе вообще больше психически и морально испорченных людей. Что поделать, экология! Так вот, нормальные люди издревле считают – если техника взбунтовалась, значит ее надо хорошенько проучить. Естественно, бесполезно читать нотации и грозить ей полетом с N-ного этажа. Проще, без предупреждения, вдарить кулаком по наиболее удобному месту и ждать результата. И ведь помогает! Закапризничавшие телевизоры начинают показывать концерты и сериалы, компьютеры подхалимски подмигивают экраном и выдают нужную информацию, пылесосы с подобострастным ревом пожирают мелкий мусор и пылевых клещиков.
Не так оптимистично все обстояло в доме Савской. После Костиного хлопка свет не загорелся, а выключатель вообще отвалился от стены.
– Мистика, – прошептал Комаров.
На месте, где пару секунд назад был находился квадрат выключателя, сейчас ничего не было. То есть совсем ничего! Костя хорошо разбирался в электричестве, он знал, что за выключателем должна быть дырка, а в этой дырке – провода и железки. Здесь же не было ни проводов, ни дырки, ни железок. Только темное пятно.
Комаров, преодолевая суеверный страх, поковырял ногтем это пятно. Пятно было жесткое и заскорузлое. Похоже на клей. Выключатель был приклеен к стене! Что, значит у Савской и проводки в доме нет?
Бедная Ариадна Федоровна! Несмотря на то, что Костины чувства к ней больше были похожи на отвращение, чем на жалость, но в данный момент она была достойна того, чтобы ее пожалели. Проводки нет – раз, влипла в грязную историю – два, старая и некрасивая – три. Бедная Ариадна Федоровна!
Несмотря на вспыхнувшую острую жалость к подозреваемой,
Костя продолжил осмотр. Для этого ему пришлось зажечь несколько расплывшихся свечей, расставленных во всех доступных углах комнаты. Язвительные языки пламени дружно заплясал на свечных огарках. Они коптили, издавали громкое змеиное шипение и треск, извивались, пытаясь достать непрошенного гостя своими остренькими жалами.
В комнате стало светлее, но не веселее. Если раньше Комарова вводили в заблуждение только его собственные отражения в зеркалах, то теперь к этим отражениям прибавились шныряющие по углам тени. Костю передернуло. Он быстро, набравшись воли, обошел комнату, проверил шкаф, заглянул под кровать, поворошил горы барахла, наваленные в разных углах. Савской, естественно, не было. Были, правда, следы ее пребывания, но это объяснялось тем, что Ариадна Федоровна здесь, все-таки, совсем недавно жила.
Зато Костя нашел нечто не менее важное, чем сама экс-актриса. То, что она не страдала повышенной чистоплотностью, было ясно. Но чтобы в доме женщины на кухонном столе лежали недоеденные продукты, изрядно испорченные жарой и затхлостью! Как улики, Костя прихватил сухой, замаслившийся кусок сыра с четкими отпечатками зубов, корочку хлеба с буйной порослью серо-зеленой плесени (он надеялся, что эксперт из райцентра сможет определить приблизительный возраст вонючей растительности), чашку с недопитым и уже зажелерировавшимся кофе с молоком. На чашке вполне могли быть отпечатки пальцев, а в кофе – отравляющие или снотворные вещества. Вообще создавалось впечатление, что Савскую довольно внезапно оторвали от трапезы. Зная ее зверский аппетит, Костя не мог представить, чтобы она не доела сыр. Это тоже была маленькая, но ниточка.
Итак, второй этап расследования был пройден. Савская исчезла, а это что-нибудь, да значило. На какое-то мгновение в голове Комарова мелькнула черная мысль: а что, если ее давно нет на этом свете? Если и она лежит где-нибудь под толщей сена с увядшим букетом в увядших руках? Что тогда делать с Мальвинкой? Костя, как честный человек и как представитель власти просто обязан будет позаботиться о ее судьбе!
– Отдам в дом престарелых, – вслух решил он, – пусть старушек веселит.
Костя представил, как дом престарелых «Улыбка», подобрав длинные подолы, в полном составе улепетывает от скверной болонки и улыбнулся. Нет. Савская просто обязана жить. Кроме нее никто не в состоянии держать в узде этого дикого зверя.
Дикий зверь, словно услышав мысли участкового, подал голос. Костя задул свечи и вышел во двор. Казалось, Мухтар находился на последней стадии изнеможения. Мальвинка была ловкая и подвижная, как Джеки Чан, и все пыталась достать своими маленькими, но незнакомыми с кариесом зубками незащищенную часть тела козла. Мухтар оборонялся как мог – он крутился на месте и на каждый наскок болонки подставлял свои длинные, нечувствительные к физической боли рога. Но Мальвинка была легче и выносливее. И если бы Костя не подоспел вовремя, еще неизвестно, чем закончилось бы единоборство.
Внимание болонки на мгновение переключилось на Костю, и этого мгновения вполне хватило Мухтару для решающего удара. Он аккуратно, чтобы не покалечить, поддел рогами пушистый серо-голубой зад болонки и откинул ее в сторону. Костя воспользовался паузой, которая понадобилась Мальвине для того, чтобы прийти в себя, выскочил за калитку, пропустил Мухтара и закрыл дверь. Яростный визг француженки сигнализировал о том, что жизнь и здоровье ее не пострадали. Комаров удовлетворенно кивнул головой и отошел от калитки.
– Надо бы ей поесть принести, – решил он, – а то совсем озвереет без хозяйки.
Близился вечер. Костя только что приехал из Труженика – возил Фокина на опознание трупа. Толик мужественно узнал бывшего товарища. Костя заметил, как тот весь скривился и постарался незаметно вытереть заплывшие соленой влагой глаза. Районный эксперт подтвердил, что Пенкин умер не своей смертью. Смерть явилась результатом асфексии. Следов удушения на шее обнаружено тоже не было, скорее всего, Евгений был задушен мягким большим предметом, предположительно, подушкой. Той самой, которую нашел Костя на сеновале. Хорошо, что он догадался прихватить ее в качестве улики!
Комаров описал Толику Савскую, и тот подтвердил, что дама, захватившая его друга, по многим признакам была похожа на экс-актрису. Значит, задача номер один – найти Ариадну Федоровну.
«Наверное, опять придется следить за Мальвинкой», – подосадовал Костя. Как-то раз болонка уже вывела его к завершению одного из этапов расследования, и Комаров решил воспользоваться отработанным приемом еще раз.
Но с другой стороны, необходимо было проследить и за столовой! Ведь продукты пропадали именно ночью, значит, ночь – самое плодотворное время для раскрытия и этого преступления.
То, что в совхозе произошло крупное ЧП, не означало, что можно было с чистой совестью забросить все текущие дела и спокойно заниматься только расследованием убийства. Заявление о кражах в столовой лежало у Комарова в столе, и забирать его никто не собирался. Да и за американцами необходимо было проследить. Мало ли чего, повздорят с местными жителями или пропадут у них вещи какие – лишняя работа. Виктор Августинович с первого курса вбивал в головы юных курсантов:
– Главное в вашей работе, сынки, это недопущение совершения преступлений! В каждом человеке сидит гадина – гадина соблазна украсть, убить, сшельмовать. Проще задушить гадину соблазна в самом зародыше, чем потом изловить ее носителя и вытрясти из него эту гадину. Поэтому главное в нашей работе что? Правильно, Комаров, про-фи-лак-ти-ка! Повторим хором!
Позже каждое занятие начиналось со скандирования этого волшебного слова. Слово «профилактика» стало чем-то вроде ежеутренней молитвы.
Короче говоря, в сегодняшнюю ночь Комарову предстояло раздвоиться. Один из Комаровых должен был лежать в кустах возле «Геркулеса», другой – под забором дачи Савской. Проанализировав накопленный
