Уэбб.
– Я пошлю Карло в Лондон. Он доставит деньги.
Лавиния разрывалась от противоречивых желаний. Она хотела быть женой Гаррика, потому что брак положит конец ее долгой борьбе в одиночку, и ей отчаянно был нужен человек, с которым она могла бы разделить свое бремя. Но он ценил ее честность – так он сказал, когда в первый раз сделал ей предложение. Она не просто обманула его – она только что солгала о том, зачем ей нужны деньги. Ее отец ждет, что она заплатит по его долгам, а для этого она должна выйти замуж. Но убежать, пока он так серьезно болен, и умолчать о бедности ее родных, об их ожиданиях – на это она не могла решиться.
Сейчас, в объятиях Гаррика, она чувствовала себя в безопасности. Здесь она всегда будет счастлива. Он – человек, которого она любит и хочет, единственный, за кого она могла бы выйти замуж. Как он сказал? У нее впереди вся жизнь на то, чтобы искупить свои грехи.
– Я поеду с тобой, – решила она.
Он взял ее лицо в свои ладони, вынуждая ее смотреть на него.
– Я не могу притворяться перед тобой. – Его голос был хриплым от волнения, а взгляд – нежным. – Предупреждаю, я не смогу путешествовать рядом с тобой столько дней и ночей и держаться на расстоянии. Я не святой. Я ждал так долго, моя женушка. Я надеюсь, ты станешь ею сегодня ночью.
Его поцелуй манил ее в оазис искушения, который обещал любовь.
Дэниел Уэбб мрачно слушал разговоры простолюдинов, укрывшихся в пивной гостиницы. Его мрачная гримаса становилась все мрачнее при каждом новом описании опасных заснеженных дорог и злых холодных ветров. В «Отдыхе кучера», как оказалось, не было свободных комнат. Он был вынужден делить комнату – и постель – с другим путешественником, которого задержала здесь суровая погода. Лучшая комната была отдана какому-то лорду, весьма уважаемому человеку, чей слуга – коренастый итальянец, полностью завладел вниманием хозяйки и ее усталой прислуги.
Он поднял кружку, чтобы проглотить остаток пива. Конюх, возможно, скажет ему, можно ли будет проехать по дороге утром. У деревенских жителей есть дар предсказывать погоду.
Двор покрывало несколько дюймов снега, и снежинки падали быстро и часто. Его внимание привлекли голоса в конюшне. Двое всадников – мужчина и женщина – спешивались, их одежда и лошади были белы от снега.
– Они скакали недолго, – пояснил мужчина – но их нужно хорошенько протереть.
– Слушаюсь, милорд, – ответил ему кто-то. – Здесь холоднее, чем в заднице старой девы. Псы, лежать! Лежать, я сказал!
Возбужденные гончие окружили леди, они тянули носы к корзине, которую она держала в руках. Темная шаль, в которую она куталась, скрывала нижнюю часть лица.
Уэбб спрятался за зеленой изгородью. Сегодня он уже был мишенью сарказма лорда, а потому предпочел избежать второй встречи.
Навстречу выбежал хозяин с фонарем.
– Жена боялась, что вы не доедете из-за бурана. Но я сказал ей: если лорд Гаррик решил приехать, он это и сделает.
– Карло развел огонь в моей комнате?
– И ужин для вашей светлости уже готов. Входите через черный ход, чтобы никто вас не увидел.
Лорд Гаррик обнял свою спутницу. Она подняла к нему лицо, черный капюшон соскользнул, открыв точеный профиль леди Лавинии Кэшин.
Уэбб думал, что хоть он и отговорил ее ехать в Лондон, она убедила лорда Гаррика взять ее с собой. Но то, как они смотрели друг на друга, и отсутствие компаньонки или горничной возбудили его подозрения.
Он нетерпеливо ждал, пока они войдут в гостиницу, прежде чем последовать за ними – на безопасном расстоянии, – чтобы убедиться, что они устроятся в разных комнатах. Он юркнул под лестницу в холле, прячась в тени. Когда они дошли до верхнего этажа, он выглянул наружу и увидел, что они входят в одну комнату! Дверь закрылась, и он услышал скрежет задвигающегося засова.
Разочарованный, он ударил кулаком по стене, вызвав удивленные взгляды посетителей пивной.
Теперь, когда он думал, что судьба наконец-то повернулась к нему лицом, выяснилось, что Лавиния двулична и ей доверять нельзя. Ее невинный взгляд его обманул. До этого момента он был уверен, что она чиста, как тот снег, который падает сейчас с неба. Он и представить себе не мог, что она когда-нибудь имела любовника. Лавиния должна была помочь ему подняться в этом мире, а не втаптывать его в грязь. Теперь она заплатит ему за обман – и этот ее лорд тоже!
Его план, поклялся он, не будет разрушен похотливыми молодыми аристократами, трахающимися в лучшей спальне гостиницы.
Глава 14
Заманчивая обстановка для соблазнения, отметил Гаррик, оглядывая уютную комнату, в которой горели свечи. Ксанта, привлеченная жаром пылающих поленьев, сидела у камина и смотрела на огонь.
Лавиния повесила мокрую шаль на резное деревянное кресло и расстегнула накидку. Она взглянула на него – она показалась ему очень юной и очень напуганной.
Он подошел к столу и положил на тарелку фрукты.
– Вот, – кивнул он, подавая ей тарелку. – Может, ты станешь смелее, если немного поешь? Я заметил, что ты мало ела за обедом.
– Ты смотрел на меня.
– Я считал часы до того момента, когда мы останемся наедине.
Она выбрала засахаренную сливу и уселась на дубовую скамью. Гаррик сел рядом со стаканом вина в руке. Он вытянул ноги – будущее казалось ему безоблачным.
Побуждаемый злобой, он вернулся в Англию, чтобы отомстить своему отцу. А через некоторое время он поцеловал черноволосую красавицу – безрассудный, импульсивный поступок, который изменил его жизнь. Его злость стала ему мешать, и постепенно он сосредоточил внимание на Лавинии, и лишь иногда – на лорде Эвердоне. Благодаря ей неприятный визит в Лэнгтри превратился в мирную идиллию, во время которой он, наконец, осознал, что хотел бы видеть в жене. Он не сожалел об отсрочке мести и о том, что шестьсот фунтов не будут вложены в игорный дом. Он знал, как добыть еще денег.
Часы на каминной полке пробили двенадцать раз. Лавиния вздрогнула.
– Я заснула?
Он нежно смахнул крупинки сахара с ее губ.
– Иди в постель, – предложил он. Он увидел, как изменилось выражение ее лица, и быстро добавил: – Не беспокойся и не бойся. В первый раз ты получишь больше удовольствия, чем боли...
– Сколько…сколько будет раз?
Он поцеловал синюю жилку на ее шее.
– Ни одного, если ты не готова.
– Я готова, – призналась она. – Я люблю тебя, и я знаю, что мы скоро поженимся.
Эти простые слова открыли ему ее невинность и глубину ее доверия – дары более драгоценные, чем он рассчитывал когда-нибудь получить. Он был ее первой любовью – и будет первым любовником. Разбитое сердце или разочарование не подавило и не ожесточило ее, не сделало более осторожной. Она была девственной в любом смысле слова, и он был благодарен ей за это.
Он приступил к приятному занятию – раздеванию своей будущей жены.
Он снял батистовую манишку и развязал поясок ее амазонки. Под ней он обнаружил белую сорочку и толстую шерстяную нижнюю юбку и остановился на этом – пока. Он не может продвигаться слишком быстро, и поэтому он получал удовольствие от предвкушения. Он вынул из ее волос гребни из слоновой кости и положил их на сундук. Она сама забралась в постель и стала наблюдать за тем, как он снимает с себя одежду. Этот любопытный взгляд ее серых глаз безумно возбуждал его. Чтобы скрыть наглядное доказательство своего желания, он не стал снимать рубашку.
– Я должна что-нибудь сделать? – спросила она, когда он лег рядом с ней.
– Поцелуй меня.
Она сделала это так робко, что он рассмеялся.
– Ты можешь сделать это получше.
И в самом деле, она смогла сделать это лучше. Она была щедра по натуре и так хотела ему угодить. Ее пытливые губы исследовали его лицо и шею, двигаясь по всей длине его плеча. Вскоре она стала отодвигать мешающую ей рубашку, обнажая его тело. Напряженный, теряющий голову от желания, он не мог больше сдерживаться. Теперь, когда он был уверен, что она одобрит это, он снял с нее сорочку.
У нее была самая мягкая кожа, которую можно было себе представить, гладкая и бледная, как полированный мрамор. И восхитительная точеная грудь – розовые соски набухли под его языком. Его ласкающие руки двинулись по изгибам ее бедер и нашли нежные пушистые завитки волос. Его пальцы углубились в ее лоно, и она охнула от удивления. Он остановился, лаская нежный бутон. С каждым ее вздохом его желание становилось сильнее.
Осторожно разведя ее ноги в стороны, он с наслаждением погрузил твердую плоть в то нежное место, которое подготовил своими ласками. Она напряглась, как он и ожидал. Не ослабляя давления, он заглушил ее крик поцелуем.
Восхитительное чувство полного единения было мучительно-сладким. Его сердце бешено билось, в голове гудело. Каждое движение подводило его все ближе и ближе к краю – он хотел упасть, и он хотел удержаться. Но теперь он потерялся в ней и стонал от облегчения. Блаженство накрыло его, и он стал спокоен.
Лавиния посмотрела на него, ее глаза широко раскрылись от удивления.
– Ты в порядке?
– Никогда не чувствовал себя лучше. А ты?
Ее ответом был поцелуй.
Медленно он вышел из нее.
– Тогда ты не будешь возражать, если когда-нибудь мы сделаем это снова?
– Ты смеешься надо мной – даже в постели. – Она улыбнулась ему.
– Это лучшее место для шуток, – объявил он. – Я принесу тебе вина.
Прежде чем наполнить стакан, он обернулся к постели. Лавиния уже сидела, ее темные волосы струились по телу длинной спутанной массой. Она никогда не была красивее, чем сейчас, после
