остановился неподалеку от загона.
– Дядя Барди! – Гаррик торопливо направился к нему.
Две недели назад он сбежал из Монквуд-Холла, после того как объявил об изменении своих брачных планов. Он с ужасом думал о том, что дядя снова начнет приставать к нему с расспросами – а разве можно говорить о делах в столь ранний час? Его голова все еще болела после бесконечной ночи, когда он пытался утопить свои печали в вине.
Баронет держал путь в Кембридж.
– Не мог проехать мимо Моултона и не заглянуть, Гарри. Уже вывел своих на пробежку? – заметил он, наблюдая, как лошади мчатся по белесой пустоши. – Кого ты выставишь на первых скачках в Ньюмаркете?
– Валета, Ставку и Десятку, – перечислили своих скакунов Гаррик.
– По этим именам все поймут, что владелец – ты, так же как и по бело-зеленым костюмам. Кто из жокеев поскачет на Кубок Хайда?
– Кон Финбар.
– Твой паренек-ирландец? Я думал, что ты поставишь Джорджа Гослинга. Он всегда выступал в Моултоне, еще при покойном герцоге.
– У него и так достаточно дел, – вмешался Ник Каттермол. – Впереди еще много скачек.
Баронет улыбнулся:
– Ты же мечтаешь именно об этом Кубке, так, Гарри? Если ты скажешь, что в этом году выиграешь Кубок Хайда, то я сам поставлю на тебя.
– В будущем у нас может не быть такого шанса – мне, возможно, придется продать победителей, чтобы покрыть расходы. У меня ведь нет таких бесконечных ресурсов, как у герцога Белфорда или принца Уэльского.
– Я слышал, что лорд Гросвернор уже распродает свою конюшню; мне будет жаль, если тебе придется сделать то же. На земле Моултон-Хит выросло немало крепких лошадок – многие из них стали чемпионами.
Это была неприятная тема, и Гаррику не хотелось ее развивать.
– Хочешь позавтракать со мной? – спросил он дядю. – Я встал до зари и не ел ничего, кроме крепкого кофе.
Он повел сэра Бардольфа в свое временное пристанище – ветряную мельницу, переделанную в жилой дом, – она давно служила штаб-квартирой герцогов Холфордов во время посещения конюшен.
Он смутился при виде беспорядка в гостиной.
– Я дал Карло выходной, – пояснил он.
Сапоги для верховой езды, щетка и вакса валялись на полу; на каминной полке лежал кнут. Вокруг овального стола в беспорядке стояло с полдюжины кресел красного дерева, на спинке каждого из них была нарисована картинка, изображающая скачки.
– Неплохо придумано, – восхитился сэр Бардольф. – Они новые?
– Только что доставлены из мастерской Шератона. Украшение – моя идея, и Шератон взялся за этот заказ. Здесь ты видишь всех победителей и жокеев из конюшен Армитиджей. Вот Стрела на финише в Эпсоме. И знаменитая победа в Ньюмаркете Диадемы.
Барди перевел взгляд со спинок кресел на пустой графин.
– Я беспокоюсь о тебе, Гарри. Ты очень плохо перенес свою недавнюю потерю – я говорю не о проигрыше на скачках.
– Я добьюсь ее, – заявил он храбро. – У Лавинии было достаточно времени, чтобы все обдумать. И у меня тоже. – Он упал в одно из искусно расписанных кресел. – Под давлением обстоятельств она была вынуждена полагаться на свой ум и свою находчивость. Да, она обманула меня, но граф и его адвокат просто не оставили ей выбора.
– Ты обдумал мой совет о том, чтобы постараться помириться?
Он кивнул:
– Я уже придумал, как это сделать. Лавиния забыла забрать фамильные драгоценности из сейфа Сиберри. Я поеду на остров Мэн под предлогом возвращения рубинов Баллакрейнов. Я попрошу у нее прощения за то, что разочаровал ее. Она может выйти замуж у себя дома, в присутствии своей семьи, а ты увидишь нас на весенних скачках в Суффолке.
– Я могу предложить тебе другой план. Скажи ей, что она будет жить в Монквуде. – Баронет передал ему кожаный кошель. – И передай ей вот это.
Ох, ну и тяжелый. Гаррик заглянул внутрь. Не веря своим глазам, он уставился на бриллианты.
– На тебя могли напасть разбойники! – ошеломленно произнес он.
Сэр Бардольф пожал плечами.
– В таком тихом уголке это маловероятно. Кроме того, воры потребовали бы денег, и никому из них не пришло бы в голову, что мужчина моих лет и наружности носит с собой бриллиантовое ожерелье.
И великолепное ожерелье, восхитился Гаррик. Он никогда не видел камней такого размера и чистоты.
Дядя хлопнул его по спине.
– Твоя дама заслуживает вознаграждения, если она согласится выйти замуж за парня с такой репутацией, – произнес он весело.
– Ты прав, – согласился Гаррик. – Сегодня же я отправлюсь в Лондон и заберу драгоценности у Сиберри. И, – добавил он, – наконец-то объясню Франческе, почему я не могу жениться на воспитаннице ее мужа.
На перекрестке скопились кареты – аристократы и мелкопоместное дворянство возвращались в Лондон. Главный светский сезон продолжится на Пасху и продлится до летних парламентских каникул.
Гаррик выехал из Моултона в прекрасном настроении. Дядя Барди, милый старик, облегчил ему тяжелый путь к браку. Лавиния не может отказать ему теперь, когда он способен предложить ей настоящий дом и достойную жизнь. Сейчас гораздо важнее порадовать любимую женщину, чем открыть игорный дом и унизить отца, который отказался признать своего сына. Мысленно он забил последний гвоздь в крышку гроба этого плана.
Его энтузиазм слегка поутих, когда он подумал, как кузина воспримет эту новость. Возможные возражения его брата его уже не волновали – Эдвард давно забыл о его отказе жениться на мисс Холси. Худшее, что он мог сделать, – прекратить оплачивать конюшни Армитиджа, и если такое случится, Гаррик предложит дяде стать его партнером.
В этот ясный весенний день лондонцы спешили за город и по делам. На их лицах Гаррик читал решимость воспользоваться каждой солнечной минутой.
Его прибытие на Сент- Джеймс-сквер застало его кузину врасплох. Она вскрикнула, когда он вошел в ее гостиную.
– Почему ты никогда не посылаешь писем? – недовольно спросила она.
– Потому что я редко строю планы заранее. Предупреждение лишило бы тебя возможности насладиться этим прелестным сюрпризом.
– На этой неделе у меня уже их столько было, – протянула она. – Твое возвращение – это третий. Сначала Лавиния вернулась в город, затем...
– Она здесь?!
– Да. Мистер Уэбб послал за ней, сейчас она отправилась в его контору.
Лавиния сама вернулась к нему! Обрадованный этим неожиданным подарком, Гаррик вынул кожаный мешочек.
– Ты первая увидишь чудо, которое я привез из Суффолка. – Он вынул бриллианты и помахал ими перед ее глазами.
– Боже мой, – выдохнула она. – Это, наверное, ожерелье твоей тети Анны?
– Эти бриллианты достойны королевы. Увы, Марии Антуанетте не довелось их надеть. Примерь ожерелье, кузина.
Она не смогла отказаться и обернула его вокруг своей шеи. Несколько секунд она любовалась собой в зеркале.
– Они будут смотреться еще лучше с вечерним платьем, – заявила она. – И все же я не уверена, что смогу носить такую великолепную вещь с подходящим нарядом. Но я попробую, если ты одолжишь его мне на следующий бал.
– Все зависит от того, когда он состоится. У меня есть планы на эту безделицу.
Она отвернулась от зеркала.
– В следующем месяце. Он совпадает с официальным объявлением помолвки.
– Чьей? – спросил Гаррик рассеянно.
– Это мой второй сюрприз. Уильям Шандос и Лавиния Кэшин обручены. Я выиграла наше пари, Гаррик, – хлыст с золотым наконечником останется у меня, а ты должен мне полпенса. Как я и предсказывала, она станет маркизой Ньюболд. В июне.
После первого потрясения пришло понимание того, что это крупнейшая катастрофа в его жизни. Боль в сердце была нестерпимой. И ведь подумать только – он собирался объявить о своем браке! Лавиния вернулась в Лондон, чтобы выйти замуж за маркиза. Это самое ужасное, что можно представить. Ему хотелось рвать на себе волосы, браниться и буйствовать, но он страдал молча.
– Из Нортгемптоншире приехала мать Ньюболда, чтобы с ней познакомиться, – весело объявила Фрэнсис. – Вчера, когда я ходила за покупками, он явился сюда, а когда я вернулась, дело уже было сделано. Я буду заменять ее родителей, ведь Кэшины не приедут на свадьбу. Сколько у меня будет забот! Нужно приготовить одежду невесты и позаботиться о многом другом. И я еще не решила, кто будет посаженым отцом. Наверное, Холфорд. Или ты.
– В июне я буду в Ньюмаркете, – выговорил он с трудом.
– Ну, тебе придется пропустить пару дней скачек, потому что без тебя этой свадьбы не было бы, если бы ты не попросил меня найти ей супруга.
Теперь ему стало еще хуже. Когда она вернула ему ожерелье, он подумал о том, что ему дальше с ним делать. Если бы нитка была чуть длиннее, он мог бы себя задушить.
Отчаяние часто приводило Лавинию в дом адвоката на Стенхоп-стрит, но только не сегодня. Даже угрюмый клерк не мог испортить ей настроения. Помолвка с маркизом все расставила по своим местам.
Прежде чем принять его предложение, она призналась ему в былой привязанности – не называя имени джентльмена и не сообщая деталей. В ответ он понимающе улыбнулся и заверил ее, что ей не нужно просить прощения за заблуждения юности. Затем он поцеловал ее – ласково, но неуклюже. Его восхищение ее шармом и красотой покорили ее сердце и восстановили чувство собственного достоинства, и она забыла о его богатстве. Она хотела его любить и была уверена, что когда-нибудь полюбит.
Гаррик был в Суффолке, с глаз долой – если даже не навсегда из сердца вон. Иногда она пыталась представить себе его
