написала это письмо. Слушай! «Твоя сестра опасно больна. Когда ты получишь это письмо, она уже может оказаться в царстве Божием. Вспоминай нас в своих молитвах и будь уверена, что она говорит о тебе с той же нежной любовью, какую всегда к тебе испытывала. Она просит, чтобы ты не задерживала свою свадьбу, но надеется, что в этот день ты будешь думать о ней». О, Лавиния, бедное дитя.
– Я еще не чувствую этого. Я не чувствую, что потеряла ее. – Лавиния смахнула слезы. – Пока сама не увижу, я не поверю. Когда моя мать написала это?
Фрэнсис взглянула на письмо.
– В воскресенье.
– Если есть шанс увидеть ее, прежде чем она... – Она не могла произнести ужасное слово. – Меня так тянуло домой! Теперь я знаю почему. Я должна вернуться на остров как можно скорее.
– Ньюболд даст тебе свою карету и лошадей.
– Нет, не даст, – заявила Лавиния. – Он очень недоволен мной, потому что я...
– Это ваша первая ссора? – Фрэнсис похлопала ее по руке. – Если он сердится из-за твоего появления у мирового судьи, то это ненадолго. Уверена, что, когда я сообщу ему о болезни твоей сестры, он в тот же миг полетит тебе на помощь.
– А я так же уверена в том, что он не сделает этого. Я расторгла помолвку. И он забрал у меня сапфиры.
– Лавиния!
Она знала, что еще обязана сделать. Она повернулась к своей удивленной подруге.
– Я не могу выйти замуж за него, потому что я люблю Гаррика. Вот, я сказала это. Прости, что не говорила тебе раньше, но я... впрочем, теперь это не важно, – быстро произнесла она. – Я должна уехать сегодня же. Ты знаешь расписание северных почтовых карет?
– Я никогда не путешествовала в почтовой карете, но думаю, что они отправляются каждый вечер. Мне послать слугу на Ломбард-стрит, чтобы купить тебе билет?
– Да, спасибо, – облегченно улыбнулась Лавиния. – Мне нужен один до Ливерпуля или, возможно, до Кендала. Оттуда я могу добраться до Уайтхейвена и в понедельник успеть на корабль, идущий на Мэн.
– Ты призналась Уильяму о своем... о Гарри?
– Да, – ответила она рассеянно, направляясь в гардеробную.
– Твой чудесный свадебный наряд, – скорбно покачала головой Фрэнсис. – И портрет работы Хоппнера.
Лавиния начала вынимать из шкафов платья и белье.
– Селеста может упаковать все это для тебя.
– Нет, мне нужно себя занять, иначе я буду думать и вспоминать.
Она сняла со стены акварель в раме и посмотрела на птицу, изображающую Китти. «Пожалуйста, дождись меня, – удаляла она, – я столько хочу тебе сказать. Я полюбила красивого мужчину, как ты и надеялась. И я хочу, чтобы ты узнала об этом».
Гаррик явился в особняк лорда Эвердона прямо из Докторс-Коммонс, где купил брачную лицензию. По дороге он сочинял объявление о свадьбе. «Лорд Гаррик Армитидж, владелец Монквуд-Холла и Моултон- Хита, – очень впечатляет! – женится на леди Лавинии Кэшин, дочери лорда Баллакрейна, в частной церемонии».
Он постучал тростью по двери.
– Я хочу видеть лорда Эвердона, – заявил он слуге.
– У месье есть визитка?
– Никогда не ношу их. Скажи лорду, что здесь мистер... мистер Сиберри, – нашелся Гаррик. Если он вынужден лгать, чтобы попасть в этот дом, – значит, он будет лгать.
Лакей провел его в дом, и Гаррик услышал пронзительный крик наверху лестницы. Две девочки сбежали вниз по ступенькам в холл, одна гналась за другой.
– Мари, отдай мою ленту!
У младшей, десяти – двенадцати лет, были черные волосы и милое личико – она была вылитая мать в миниатюре.
– Ты знаешь, что она – моя, и ты никогда не просила разрешения ее взять. – Старшая девочка остановилась. – Веди себя хорошо, Генриетта, у нас гость. – Высокая, худенькая, светловолосая, она напоминала... Гаррика.
Бодрые, веселые девчушки – его единокровные сестры, и он полюбил их с первого взгляда.
– Вы желаете видеть нашего папу? – спросила Генриетта. – Он работает в саду.
– Мы отведем вас к нему, – предложила Мари. Она отпустила лакея, быстро сказав ему пару слов по-французски.
– К нам редко приходят гости, – призналась Генриетта. Она шла впереди. – Я хотела уехать из школы, и вот теперь я дома, но здесь очень скучно. – Она начала теребить ленточку.
– Ты убежала из школы? – спросил он, улыбаясь. – Знаешь, и я тоже!
– Правда? – Генриетта широко распахнула глаза, отчего еще больше стала походить на него.
– Он шутит, – засмеялась Мари. – Да, месье?
– Нет, это правда. Однажды ночью я сбежал из Итона и больше туда не возвращался.
– Мои родители привезли меня домой, – призналась Генриетта, как будто стыдилась того, что ее забрали из школы. – Плату за обучение повысили, и они решили, что я уже выучила все, чему меня могли там научить. Это Мари – умная. А я – красивая.
– Ты не должна говорить так, – укорила ее Мари. – Особенно незнакомцу.
Лорд Эвердон прикреплял плющ к стеле в форме обелиска. У него был маленький сад, окруженный высокой кирпичной стеной, как обычно принято во Франции. Подстриженные дубы образовывали аллею, которая вела к маленькому летнему домику, возле которого на постаментах стояли две античные статуи.
Маленькая Генриетта бросилась к отцу:
– Папа, этот господин хочет тебя видеть. Барон обернулся.
– Мари, уведи сестру. Занимайтесь своими делами. Старшая дочь, удивленная его резкостью, покорно взяла Генриетту за руку:
– Пойдем, я заплету тебе косы. Можешь оставить себе мою ленту.
Когда они скрылись в доме, барон продолжил свое занятие.
– Я думал, что ты в Эпсоме.
– Мне льстит, что ты так хорошо знаешь мои привычки.
– Мне нечего тебе сказать.
– Я пришел сюда не для разговора. Существует обычай – сообщать родителям о предстоящей свадьбе. О, не волнуйся, я не прошу тебя на ней присутствовать. Моя невеста – леди Лавиния Кэшин.
– Никогда не слышал о такой.
– Услышишь, – пообещал Гаррик. – В настоящий момент она обручена с маркизом Ньюболдом. Но это ненадолго.
– Если ты полагаешь, что мне интересны эти детали, то ты ошибаешься, – грубо отрезал Эвердон.
– Ты уже не раз демонстрировал полное безразличие ко мне. У меня есть дядя, у него никогда не было детей, и он лучший отец для меня, чем ты когда-нибудь мог бы стать. – Попала ли стрела в цель? – Я привык к тому, что на меня не обращают внимания, сталкивают с дороги, забывают обо мне. Герцог Холфорд, как и ты, делал вид, что я не существую. Он вычеркнул меня из завещания – возможно, ты не знал об этом. Впрочем, мало кто об этом знает. С тех пор как он умер, я жил своим умом.
– Должно быть, ты смышленый парень, – хмыкнул барон. – Дорогие лошади, модная одежда, огромные ставки.
– Я перебиваюсь кое-как. Я хочу задать тебе один вопрос, после чего уйду. Ты любил мою мать?
Эвердон ответил резким смехом.
– Неужели ты считаешь себя продуктом великой страсти? У нас была маленькая грязная интрижка. Она хотела отомстить герцогу, а мне была нужна партнерша в постели.
– Ты недооцениваешь ее чувства, – тихо произнес Гаррик.
– Она сделала тебя романтиком, да? – Эвердон засунул непослушный усик плюща на место, и солнечный луч блеснул на его массивном золотом перстне с печаткой.
– Она редко называла твое имя, пока не поняла, что умирает. Мы часто сидели на балконе нашего палаццо, выходящем на канал. И она говорила и говорила. И чаще всего о тебе. – Барон поморщился. – Я никогда не мог понять, почему она постоянно о тебе думала. У тебя нет совести. И сердца – тоже. Я слышал, ты женился на своей баронессе из-за ее состояния.
Эвердон повернулся и посмотрел ему в глаза.
– Ты думаешь, я мог бы изменить свою жизнь, избавиться от губительных привычек ради женщины, на которой женился по расчету? – К этому откровению он добавил и другое: – Я не заслуживаю такого подарка судьбы, как Сюзанна и наши дочери...
– А я – твое проклятие, – закончил его мысль Гаррик. – Ошибка. Нежелательное напоминание о пьяных ночах и проигрышах. И об одной грязной интрижке с несчастной герцогиней. – Он покачал головой. – Если бы у меня был сын, я бы хотел, чтобы Лавиния знала о нем, и чтобы он стал братом нашим детям. – Он улыбнулся. – Я понял, что Мари – моя сестра, как только увидел ее. А у твоей малышки Генриетты моя безрассудность – тебе нужно присматривать за ней.
– Ты недостоин даже произносить их имена! – взревел Эвердон. – Уходи, оставь нас в покое!
– Я закончил, – заявил Гаррик. – Я сказал Лавинии, что ты – мой отец, и теперь ты знаешь, что она будет моей женой. Возможно, мы проведем остаток года в Венеции, хотя, уверен, в конце концов, мы поселимся в Суффолке. Тебе наплевать на то, что мы будем делать, и я говорю тебе это просто затем, чтобы ты не боялся снова встретить меня в «Уайтсе» или где-то еще. Прощайте, милорд.
Должен ли он протянуть руку? Лучше не связываться, решил он. Хотя бы в этот раз он вел себя разумно и с достоинством.
Барон не признает его за сына. Пришло время принять это как факт и попытаться о нем забыть. В конце концов, теперь он завоевал любовь Лавинии, и вскоре он получит ее саму.
Он завидовал силе и прочности ее связи с семьей. Кэшины могут огорчиться, что ее мужем станет он, а не Ньюболд, но он надеялся, что, в конце концов, они его признают. А уж он позаботится, чтобы они не переживали из-за этого брака. Часть денег, которые его лошади выиграли в Эпсоме, он привезет на остров Мэн. После того как он вручил пятьсот фунтов Сиберри, у него оставалось немного денег, но он поправит положение за карточным столом.
Затем, в одну секунду, в его голове возникла идея. Он остановился.
Прохожий, шедший позади, налетел на него.
– Сэр, вы пьяны? – сурово спросил он.
– Пока нет. Но
