– Быть сговорчивой и услужливой, – спокойным тоном сказала Бесси. – Всегда есть моряки, которым не хватает компании, и я им устраиваю такую компанию. Точнее, мои девушки.
Кристина широко раскрыла глаза:
– Вы хотите сказать, я должна сделаться проституткой? Ходить с мужчинами за деньги?
– Ну, ты можешь получать за это деньги, а можешь оказывать услуги по любви, – сказала Бесси.
– Нет! – Кристина вскинула голову. – Когда-нибудь я стану леди. И не буду ходить по набережной в рваных чулках.
Бесси хмыкнула:
– Упаси Бог, девочка, такие со мной не работают. Они действуют сами по себе. И получают то, что им удается заработать. Они находятся на самой нижней ступени лестницы. У Бесси Малхолленд в «Веселых утехах» работают совершенно другие девушки.
– Я не проститутка! – решительно заявила Кристина.
– Я сама не люблю этого слова, – призналась Бесси. – Но и некоторые леди были когда-то проститутками, и им ни за что не удалось бы стать леди, не пройди они через это.
Кристина продолжала идти молча, вспоминая истории о знаменитых куртизанках, которые ей довелось читать. То, о чем говорила Бесси, походило на правду, только девицы, которые бродили в темноте по ливерпульским улицам, ничем не были на них похожи.
– Они сами по себе – те девицы, которых ты видишь. Но существуют бордели, где девушкам регулярно платят зарплату и еще комиссионные за каждого клиента. Их обеспечивают едой и чистой постелью. И опять же, – голос ее окреп, поскольку для нее это была животрепещущая тема, – есть бордели и бордели. Ни одно подобное заведение за пределами Лондона не сравнится с «Веселыми утехами». Я сама уроженка Лондона, именно там начинала дело, причем вполне успешно. Это объясняется, во-первых, тем, что я хорошо отношусь к своим девушкам, а во-вторых, понимаю мужчин и чувствую их вкусы. Я многим из них открываю глаза! – Бесси засмеялась. – Ты можешь услышать много историй, которые ходят в Ливерпуле о Бесси Малхолленд и о том, почему она уехала из Лондона. Одна скандальнее другой – и ни в одной нет правды. Как бы там ни было, я уехала из Лондона и открыла «Веселые утехи» в Ливерпуле. Я не беру к себе любых девушек, я не обслуживаю всех клиентов подряд. Я не знаю, где еще существует такая практика. Если ты придешь ко мне, я буду ухаживать за тобой, как наседка за своими цыплятами. У тебя будут друзья, потому что я не терплю ссор в моем заведении. Девушки все держатся заодно. Тебе многому придется научиться. Сколько тебе лет?
– На прошлой неделе исполнилось семнадцать.
Бесси кивнула.
– Тебе не придется делать то, что тебя огорчает, или идти к тому, кто тебе неприятен. По-моему, трудно сказать яснее, не правда ли?
– Да…
Они подошли к Горман-стрит. Бесси дружелюбно похлопала Кристину по руке:
– Ты мне очень симпатична. Мы поймем друг друга. Обдумай то, что я тебе рассказала, и когда примешь решение, собери свои вещи, приходи в «Веселые утехи» и спроси Бесси Малхолленд.
– Мой дядя… он придет и заберет меня назад.
Бесси хмыкнула:
– Хотела бы я видеть, как он это сделает. У меня двое таких вышибал, от которых целая армия пустится в бегство, а не только твой толстопузый Эрнест Миллер. Надеюсь увидеть тебя снова.
Она пошла прочь. Походка у нее была энергичная и упругая. Кристина долго смотрела на ее ярко- розовое развевающееся платье.
– Ты что-то слишком поздно, – сказал Уилф, старший из сыновей Эрнеста Миллера, который не меньше своего отца распускал руки. Лизы дома не было.
– Где твоя мама?
– Ушла к Флорри Беллингхэм. У нее неприятности с шестым ребенком.
Уилф ухмыльнулся, обнажив желтые зубы. Ему было восемнадцать, и только присутствие матери удерживало его от еще более бесцеремонного обращения с жиличкой. Десятки раз он пытался сдернуть с Кристины блузку или задрать ей юбку. Кристина поднимала отчаянный визг, и ей кто-нибудь всегда приходил на помощь. Все, что удавалось Уилфу до сего времени, – это пару раз увидеть ее обнаженные груди. О, эти груди! Они снились ему по ночам. Ему хотелось ощупать и потискать их с такой силой, чтобы девчонка запищала от боли. Сейчас, когда матери не было дома, а отец по своему обыкновению находился в пивном баре, у него появился такой шанс.
– Не смей! – Кристина догадалась о его намерениях по похотливому взгляду и инстинктивно схватилась за нож, которым резали хлеб.
Уилф засмеялся и одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние. Нож со звоном упал на пол, Уилф схватил девушку за запястья. У него было уже немало стычек с Кристиной, он знал о ее излюбленном приеме – ударе коленом и на сей раз на него не попался. Он быстро опрокинул ее на пол и всей тяжестью своего тела, которое мало уступало по весу отцовскому, навалился на девушку. Кристина извивалась и кричала, однако Уилф левой рукой зажал ее правую, а свободной рукой разодрал лиф ее платья до пояса. Ощутив ладонью упругие холмики, он впился в них ногтями, стал кусать соски с такой силой, что выступила кровь…
Кристина и раньше боялась быть изнасилованной, но это было гораздо хуже.
Она никогда не думала, что для нее приятной музыкой будет свист ремня Миллера. Уилф завыл, пытаясь вскочить на ноги и прикрывая руками голову. Отцовский ремень хлестал его по спине, плечам и голове. Порка сопровождалась отцовскими проклятиями и крепкими выражениями. Уилф выскочил на улицу со следами крови Кристины на губах.
Кристина лежала на полу в полубессознательном состоянии, не имея сил даже пошевелиться и