– Это не совсем так, Адам. Он очень любит меня. И хочет, чтобы я была рядом.
Адам дернулся, словно его ударили.
– Ты сама не понимаешь, что говоришь... Не хочешь же ты сказать, что намерена уйти от меня только для того, чтобы жить с ним? С человеком, который понятия не имеет о верности? С человеком, который, в сущности, является убийцей?
В комнате неожиданно наступила тишина. Элизабет чувствовала себя будто на сцене. Казалось, происходящее было спектаклем. Силы внезапно покинули ее, и она усталым голосом произнесла:
– Мне придется уйти от тебя, Адам.
Он непонимающе уставился на нее. И она вынуждена была с обезоруживающей откровенностью добавить:
– У меня будет ребенок от него.
Адам зарычал, как лев в джунглях. Как слепец, он выставил перед собой руки, ему срочно нужно было сесть.
– О нет... нет... не могу поверить... Я отказываюсь в это верить!
Она подошла и оперлась о край камина.
– Я сама не представляю, что делать, – опустошенно сказала она. И это прозвучало не как призыв о помощи, а как обычная констатация факта. – Риф ведь еще ничего не знает. Но что бы я ни решила, здесь оставаться я не намерена, имей это в виду, Адам. Я перебираюсь в «Пен».
Убитый, он качал головой, не в силах произнести ни слова. Как только Адам смог, он сказал:
– Нет, в этом нет необходимости, Бет! Оставайся здесь, со мной!
– Я не могу, – ответила она, чувствуя, как при каждом слове ее сердце готово разорваться от горя.
Элизабет подошла к Адаму, опустилась перед ним на колени и взяла его ладони в свои.
– Так вышло. Я даже не смею надеяться на твое понимание случившегося. Но я люблю тебя. И всегда любила!
Лицо Адама осунулось, как у потерявшего все игрока. От душевных страданий он казался старше, чем обычно.
– Но любишь не так, как его, да?
Она сжала его ладони.
– Нет, его я люблю совершенно иначе. Какое-то время оба молчали. Наконец Адам сказал:
– Не уезжай, Бет. – В его голосе звучало отчаяние. Она подняла на него глаза.
Было очевидно, что в душе Адама происходит огромная внутренняя работа, что он пытается смириться с самым большим поражением в своей жизни.
– Риф еще не знает о ребенке? И не говори ему! Никому не говори об этом!
– Извини, Адам, я не вполне тебя понимаю.
Он с такой силой сжал ее руки, что Элизабет даже поморщилась от неожиданной боли.
– Это будет наш ребенок, наш с тобой, Бет! И отцом его буду я. Мы сможем и дальше жить вместе, как жили прежде. Мы ведь были счастливы, Бет! Ты сама столько раз это говорила! Пожалуйста, дорогая, не уходи. Останься, прошу тебя. Позволь мне заботиться о тебе и малыше!
Она разрыдалась. Безудержный плач сотрясал все тело Элизабет. Она всегда знала, что Адам любит ее. Но теперь поняла: его любовь так сильна, что он готов простить ей даже измену. Он предлагал ей все, что был в состоянии предложить. Но это уже было ни к чему. Что бы сейчас ни предлагал Адам – все было тщетно! Их совместная жизнь подошла к своему логическому концу. Она была погребена под ковром из цветов гибискуса.
– Нет, – с явным сожалением прошептала Элизабет, с усилием поднимаясь на ноги и думая о том, дарует ли ей Господь достаточно долгую жизнь, чтобы в конце земного пути она сама могла простить себя. – Я и сейчас считаю тебя самым добрым и любящим мужчиной в мире, Адам, но остаться не могу. Не могу дальше жить с тобой под одной крышей. И сегодня же перебираюсь в «Пен».
Он не шевельнулся. Не попытался даже подняться с места. Мир Адама внезапно обрушился. Бет уходит, и он не в силах остановить ее.
– Я люблю тебя, – безучастным голосом произнес он, наблюдая за тем, как Элизабет идет к двери. – Видит Бог, я и сейчас люблю тебя, Бет!
Взявшись за ручку, она покачнулась, но устояла на ногах и решительно вышла из комнаты, ничего не видя перед собой от застилавших глаза слез. Уложив вещи в один чемодан, она отнесла его вниз, не желая просить об этом Чана или Мей Лин. В холле она немного задержалась. Дверь в гостиную по-прежнему оставалась закрытой. Но Элизабет даже не подошла к ней. Что она могла сейчас сказать Адаму? Самое ужасное, самое чудовищное в их прощании было в том, что при всем ее добром отношении к Адаму в глубине души она ни на секунду не усомнилась в правильности принятого ею решения. Она вышла из дома и по белеющей в темноте гравийной дорожке пошла к гаражу.
– Боже, не могу поверить! – вскричала Элен с непритворным изумлением.
Было девять часов утра. Она приехала из Цзюлуна, чтобы увидеться с Элизабет или, если той нет, с Адамом. Ее очень обеспокоил отказ Чана позвать Элизабет к телефону.
От Адама сильно несло перегаром. Его домашний пуловер выглядел так, словно Адам в нем спал.
– Увы, это правда, – убитым голосом произнес Адам. – Она в «Пенинсуле».
