Когда Элизабет входила в больницу, она ощущала давно забытое чувство уверенности и полноты жизни. Широкая юбка цвета нильской воды шелестела, приятно касаясь ее ног.
– Как себя чувствует сегодня мистер Эллиот? Ему лучше? – спросила она дежурную медсестру.
Та чуть заметно приподняла бровь. Именно' потому, что миссис Гарланд пришла так поздно, а не появилась с самого утра, мистер Эллиот категорически потребовал, чтобы его выписали еще до обеда.
– Если не обращать внимания на его выходки, все остальное более или менее, – сухо заметила она.
Элизабет улыбнулась. Да, Риф-пациент был явно не подарок.
– Я могу его увидеть?
– Чем скорее, тем лучше, – ответила медсестра. – Но если он будет настаивать на немедленной выписке, постарайтесь его переубедить. Ему следует полежать у нас еще по крайней мере неделю.
Элизабет понимающе кивнула и пошла в палату Рифа.
При звуке открываемой двери он тотчас же обернулся.
– Ну и как прикажешь это понимать, черт побери?! – Но по его взгляду Элизабет поняла, что его гнев не вполне искренний. Глаза Рифа радостно лучились, он был несказанно рад наконец-то увидеть ее. – Проклятие, уже почти шесть часов вечера!
– У меня было много дел, – ровным голосом сказала она, подходя и чинно усаживаясь на край венского стула рядом с больничной койкой.
– Ближе, женщина! – рявкнул он. – Так, чтобы я мог до тебя дотянуться!
Она подчинилась его требованию, и, несмотря на то что он лежал под капельницей, а его грудь была плотно забинтована, некоторое время им было не до разговоров. Когда же она наконец сумела оторваться от Эллиота, то неуверенно сказала:
– А у меня есть для тебя новость.
– Я знаю.
Она сидела на краю его постели, и он не выпускал ее ладони из своих рук.
– Адаму все про нас известно. Элен рассказала мне. В облике Рифа читалось нескрываемое удовлетворение.
Элизабет отняла у него свои руки, поднялась и отошла к окну.
Брови Рифа сошлись на переносице.
– В чем дело, Лиззи? Все равно рано или поздно он обязательно бы узнал. В чем же дело?
– Я не хотела обрушивать на него это известие так внезапно, это было ужасно... – Она немного помолчала, затем добавила: – Я ушла от него. У меня не было выбора. Теперь я снимаю номер в «Пенинсуле».
В душе Риф ликовал, но вовремя сообразил, что Элизабет далеко не все ему сказала, и замер в ожидании.
Наконец она обернулась и взглянула ему в глаза. Падавший в окно солнечный свет серебрил концы ее волос.
– У меня будет ребенок, – просто произнесла она. Риф даже не спросил, от кого. Да в том и не было нужды.
– Ну ты и чертовка! – восторженно воскликнул он. – Ну-ка иди поближе, чтобы я мог поцеловать тебя.
На ее губах появилась робкая улыбка.
– Ты рад?
– Подойди поближе, сама узнаешь! – сказал он, протягивая свободную руку. Он сгреб Элизабет в объятия и притянул к себе. – Но почему, скажи на милость, ты вдруг решила перебраться в «Пенинсулу»? Нужно было прямиком ехать на мою квартиру!
– Нет, – сказала она и чуть заметно отстранилась, – нет, Риф, я пока не собираюсь переезжать к тебе.
Он уставился на нее как на сумасшедшую.
– А в чем дело? Или моя квартира слишком велика?
Элизабет отрицательно покачала головой.
– Размеры тут ни при чем. Дело в том, что я не хочу поступать скоропалительно: только что ушла от Адама – и тотчас же перебралась в дом другого мужчины. Не знаю, поймешь ли ты...
– Ничего не понимаю, – нахмурившись, признался он. – Я хочу, чтобы ты была со мной постоянно, каждую минуту, непрерывно. Ты ведь тоже хочешь всегда быть со мной? У нас будет ребенок. И тем не менее ты будешь жить в «Пенинсуле», а я – в своей квартире. Что за глупость!
Она так и думала, что Риф не сумеет ее понять.
– А я не считаю это глупостью, – негромко сказала она, – потому что мне это нужно.
– Что нужно? Спрятаться от всех? – мрачно поинтересовался он. – В таком случае я в этом тебе не помощник.
Она улыбнулась.
– Как бы там ни было, а тебе придется смириться с моим решением.
