Она почувствовала облегчение: вопрос был задан самым будничным тоном.
— Раньше папа преподавал в школе немецкий язык, но когда Гитлер захватил Австрию, папу уволили. Был и еще один, куда более тяжелый для него, случай.
Тоби промолчал, внимательно следя за дорогой.
— Наши соседи приютили беженку-еврейку, — ровным голосом продолжала Кейт. — Отца и брата этой девушки убили нацисты, мама и бабушка находятся в концентрационном лагере. Папа знал, что она почти не владеет английским, и приветствовал ее по-немецки. Это была его ошибка. — Она густо покраснела и покосилась на Тоби.
— Могу себе представить, — с чувством сказал он.
Он вдруг свернул с дороги, ведущей к пустоши, и добавил:
— Если некоторые немцы негодяи, следовательно, вся нация состоит из негодяев. Эту логическую ошибку допускают сейчас очень многие англичане, в том числе и мой дедушка, к сожалению.
Они подъехали к пивному бару «Принцесса Уэльская», и он спросил:
— Не продолжить ли нам этот разговор за бокалом шанди[1]? Вы же пока никуда не торопитесь, насколько я понимаю?
Кейт согласилась: отец скорее всего решит, что дочь задержалась у подруги, и не станет волноваться.
Тоби притормозил у пруда напротив паба и, заглушив мотор, невозмутимо заметил:
— Пожалуй, я должен вас кое о чем предупредить, Кейт. Имейте в виду: если бы мой дедушка знал, что вы наполовину немка, он не позволил бы принять вас на работу.
Кейт судорожно вздохнула. Тоби ободряюще улыбнулся:
— Не волнуйтесь! Он ничего не узнает. Но вам следует об этом помнить, тем более что мы решили почаще встречаться.
Он открыл дверцу и вышел из машины.
— Все дело в том, — продолжал он, обойдя автомобиль и помогая Кейт выйти, — что мой отец погиб во Фландрии в одном из последних боев минувшей войны. Он был единственным ребенком, и дедушка так и не оправился от удара. Он до сих пор не может спокойно произнести слово «немец».
— Значит, он не позволит вам встречаться со мной, — дрогнувшим голосом сказала Кейт.
Тоби взял ее под руку и повел к одному из свободных деревянных столов напротив паба.
— Рано или поздно ему придется с этим смириться, но на это потребуется время, — уверенно произнес он, когда они сели. — А время у нас есть. Что будете пить?
— Шанди, пожалуйста.
Тоби столь очевидно не волновало ее немецкое происхождение и он настолько верил в перемену мнения деда, что опасения, охватившие поначалу Кейт, начали постепенно рассеиваться. В конце концов, рассудила она, теперь многие стали предвзято относиться к немцам. Но их тоже следует понять, ведь в Германии действительно происходит нечто ужасное.
Тоби пошел в бар за напитками, а Кейт осталась сидеть за столом. В отношении Харви-старшего к Германии и немцам не было ничего особенного, и оно вряд ли скажется на ней, секретарше мистера Маффа, — уж слишком незначительна эта должность, чтобы глава компании обратил внимание на ее немецкую фамилию. Что же касается их с Тоби дружбы, то до нее вообще не должно быть никому дела.
В Лондоне стояло бабье лето, и даже в седьмом часу вечера в начале октября все еще было тепло. На пруду возле «Принцессы Уэльской» играла детвора: одни ребята запускали по воде игрушечную флотилию, другие пытались потопить ее палками и камнями. Среди шалунов Кейт заметила Билли Ломэкса, племянника Керри. Этот восьмилетний сорванец был заводилой тех, кто с азартом бомбардировал все, что еще держалось на плаву.
Вернулся Тоби с двумя бокалами.
— Всякий раз, когда я застаю вас врасплох, мне кажется, что вы обдумываете теорию относительности или решаете глобальные проблемы. О чем задумались теперь?
— Так, ни о чем конкретном! — беззаботно воскликнула она. — Наблюдаю за детьми. Вон тот мальчуган в рваных шортах и сапожках — племянник моей подруги.
— Ну и жуткий у него видок! — беззлобно заметил Тоби. — А у вас есть племянники и племянницы?
— Нет, — сделав глоток шанди, с сожалением покачала головой Кейт. — У меня из родственников только папа.
— А у меня — дедушка, — бодро заявил Тоби. — Вот видите, мы о вами и в этом отношении, оказывается, похожи.
Со стороны пустоши показалась знакомая крупная фигура в сопровождении немецкой овчарки. У Кейт сердце ушло в пятки: к пабу шаркающей походкой приближался Чарли.
— Кажется, кто-то пытается привлечь ваше внимание, — сказал Тоби, когда собака рванула через дорогу к бару, а Чарли ускорил шаг и помахал им рукой.
Кейт был чужд снобизм, но сейчас ей не хотелось, чтобы Чарли стал первым из соседей, которого ей придется представить Тоби. В широких штанах, подпоясанных потертым кожаным ремнем, в рубахе без воротничка и с двухдневной щетиной на подбородке, Чарли не производил впечатления приличного господина.
Овчарка подбежала к Кейт и положила лапы ей на колени.
— Это моя соседка, — упавшим голосом пролепетала девушка. — Извините, — на всякий случай добавила она.
— Не нужно извиняться. — Тоби отодвинул бокалы подальше от хвоста Куини. — Она не опасна? Все- таки немецкая овчарка — это не комнатный мопс.
— Для знакомых она совершенно безопасна, — успокоила Кейт, но все же приказала: — Лежать, Куини! Вот так, хорошая собачка!
Овчарка, продолжая вилять хвостом, выполнила команду, но, едва лишь к столу подошел ее хозяин, стала пристально следить за Тоби.
— Не ожидал увидеть тебя в таком месте, мой цветочек! — сказал Чарли. Овчарка тем временем обнюхала щиколотки Тоби и позволила ему почесать себя за ухом. — Отец в курсе, что ты стала выпивать?
— Я не выпиваю. Это слабенькое шанди, не более того, — возразила Кейт, сомневаясь, что Тоби еще когда-нибудь пригласит ее на прогулку.
— А я собираюсь выпить пинту доброго пива, — осклабился Чарли, предвкушая скорое наслаждение. — Пожалуйста, пригляди за Куини: хозяйка паба ворчит, когда она заходит в зал: однажды малышка наделала там лужу.
Кейт готова была провалиться сквозь землю.
— Ничего страшного, — успокоил Тоби, заметив, что она смущена. — Простецкий разговор еще никому не принес вреда.
Куини спокойно улеглась у его ног. Кейт молила Бога, чтобы Чарли сел подальше от них. Но мольбы ее были напрасны: он вернулся к их столику, держа в каждой руке по кружке и зажав пустую миску под мышкой.
— У меня уже есть что выпить, — сказал Тоби.
— Вот и прекрасно, и очень даже хорошо, потому что вторая кружка предназначена Куини, — добродушно пробурчал Чарли, наливая в миску пиво. — Раньше она лакала из кружки, но Гарриетта сказала, что это негигиенично. И я стал брать у хозяина бара специальную миску.
— Гарриетта? Может быть, Хетти? — удивленно переспросила Кейт, думая, что он подразумевает свекровь Керри.
— Нет, именно Гарриетта! — Чарли сделал большой глоток, отер пену с губ тыльной стороной ладони и, повернувшись к Тоби, объяснил: — Она ведь учительница, дотошность у нее в крови. Я иногда подшучиваю над ней, но она не в обиде. Мне нравится забавлять людей.
— Так вы говорите о мисс Годфри? — уточнила Кейт, не в силах представить эту чопорную даму в пивнушке в компании Чарли.
— Естественно, не о папе римском, — резонно заметил Чарли. — Ты познакомишь меня наконец со
