нибудь управляли фургоном?
— Раньше мне иногда доводилось править лошадьми. У нас в Бостоне был неплохой экипаж.
Грейди, появившийся из-за угла дома, помахал Алекс. Он вел за собой четырех мулов, которые, как ей показалось, совсем не походили на послушных, привыкших к упряжи животных.
— Но это было давно, — сказала она, сжимая ладони. — К тому же экипаж был запряжен всего двумя лошадьми.
— Но у вас есть некоторый опыт. И это уже хорошо. Теперь о распорядке дня. Как только вы упакуете вещи и Грейди запряжет фургон, вы последуете за проводником на место дневной стоянки. Дорога на Абилин давно проторена и имеет массу указателей, так что проводников мы можем спокойно менять. Проводник будет выбирать наиболее подходящее место для лагеря, по возможности возле водоема и чтобы трава была сочной. Кстати, стадо всегда будет пастись слева от стоянки. Как только проводник укажет место, он вернется назад к стаду.
Алекс побледнела:
— Вы хотите сказать, что я буду весь день одна?
Ничего хуже этого она не могла представить.
— Мой помощник будет поблизости. Немного позади вас.
Фриско не удалось развеять ее тревоги.
— Так с какой же скоростью мне придется гнать мулов, чтобы быть впереди стада? — Алекс не имела ни малейшего представления о том, как быстро передвигаются лонгхорны.
Дэл усмехнулся:
— Ваша задача — не отставать от проводника. Сами все поймете.
Следующие два часа были самыми трудными в жизни Алекс. Их можно было сравнить разве что с тем временем, когда она узнала о гибели Пайтона и ампутации собственной ноги. В тот самый момент, когда Алекс следом за Фриско выехала со двора и оказалась посреди бескрайней прерии, она потеряла контроль над мулами, у нее едва хватило сил удержаться на скамье и не свалиться вниз, под колеса фургона. Вцепившись в поводья, она молилась лишь о том, чтобы поскорее пришло избавление от этого кошмара. И молитвы ее оказались услышаны — она была жива. Дребезжание посуды и грохот копыт оглушали, ее мотало с одного конца скамьи на другой, словно игральные кости в колпаке, пыль клубилась, затмевая обзор, но основным чувством был жуткий, ни с чем не сравнимый страх.
Когда Фриско наконец остановился и мулы встали, Алекс, закрыв лицо ладонями, разрыдалась. Он ничего не сказал, лишь закурил, прислонившись к колесу повозки, и стал ждать, когда она выберется из нее.
— Я не могу! — Это первое, что сказала Алекс, обретя дар речи.
Шляпа потерялась где-то по дороге, рукав жакета оторвался, и нога предательски дрожала. Алекс была уверена, что получила множество синяков и ссадин. Отыскав платок, она вытерла глаза и нос.
— Я пережила самые страшные минуты… Все, о чем я могла думать, это о той катастрофе… И о Пайтоне, и…
Только теперь Фриско протянул ей руку и помог спуститься. Костыль он предусмотрительно держал в руке, чтобы она могла опереться на него, пока сам он снимет ее кресло.
— Каждая из вас утверждает, что не может… а потом делает.
— Это другой случай. Дэл, прошу вас, поймите… Я не хочу еще раз пережить такое!
Алекс повернула голову, с трудом различая борта полевой кухни, — эти бескрайние просторы вызывали у нее головокружение. Она сначала назвала Дэла по имени и только потом осознала, что позволила себе непростительную фамильярность.
— Я все еще помню тот миг, когда карета накренилась и я поняла, что сейчас она перевернется. — Вздрагивая, Алекс закрыла глаза и расплакалась. — И потом, воспоминания о мертвом муже, лежавшем так тихо, с открытыми глазами, неподвижно глядящими в небо, и о дожде, заливавшем его лицо…
Фриско подкатил к Алекс кресло.
— Хотите, чтобы я сказал, что вам не надо в это ввязываться? Этого вы от меня ждете, Алекс? — спросил он, обойдя кресло кругом, чтобы посмотреть ей в глаза. — Хорошо, оставайтесь на ранчо, возвращайтесь на восток, делайте что хотите. Никто не принуждает вас к участию в перегоне. Это ваш выбор. Но если вы решили участвовать в нем, тогда прекратите бояться и делайте то, что от вас требуется.
Алекс опустилась в кресло, наслаждаясь наконец-то представившейся возможностью расслабиться и дать отдохнуть ноге, дрожащей от непривычной нагрузки. Справившись со слезами, она открыла глаза и посмотрела на Фриско. Тот сидел на земле прямо перед ней, сложив на коленях руки.
Разве мог он понять ее боль и ее страх? Разве мог он, здоровый и крепкий мужчина, понять, что такое лишиться ноги в расцвете лет? И уж конечно, он не мог понять, что такое муки душевные. Не зная всех обстоятельств той злополучной ночи, никто не мог ее понять… Ему было все равно, что она чувствует, и наплевать, как трудно ей сделать то, что он от нее требовал.
— Вас заботит лишь получение денег, — сказала Алекс, вкладывая в эти слова всю меру своего презрения к этому бесчувственному человеку.
Дэл, подумав с минуту, кивнул:
— Верно. Я здесь из-за денег. По той же причине, что и вы.
Алекс вспыхнула и отвернулась, устыдившись своих слов и того, что за ними стояло. К чему был этот тон превосходства, если всеми ими двигали одни и те же побуждения? У нее не было выбора, и Дэл прекрасно это понимал. Сердито поджав губы, она откатила кресло на несколько шагов в сторону. Вновь ей предстояла унизительная процедура: слезать с коляски и ползать по земле.
— Я собираюсь делать яму для костра.
— Хорошо, — ответил Фриско, похлопывая себя по карманам в поисках сигары. — Представьте, что через четыре часа сюда прибудут двенадцать голодных ковбоев.
Грунт в прерии оказался намного тверже, чем во дворе дома, и Алекс сто раз вспотела, прежде чем сумела выкопать яму. Но несмотря ни на что, она сделала то, чего он ждал от нее. Обернувшись, чтобы сообщить ему об этом, Алекс бросила взгляд на сетку, подвязанную под повозкой. Там хранился хворост.
— Нечем разводить костер! — в ужасе воскликнула Алекс.
Во время этой безумной скачки на тряских кочках она растеряла весь хворост. Что делать? Как теперь быть? Ничего не приходило в голову.
Фриско вынул из повозки мешок и палку. Алекс, изучая содержимое фургона, обратила внимание на эти странные предметы, но не знала, для чего они тут.
— Вы не первый повар, который обнаруживает, что хвороста для костра нет. — С этими словами Фриско бросил мешок Алекс на колени и протянул ей палку с гвоздем на конце. — Придется разводить костер с помощью «угля прерий».
— И что это такое?
— Коровьи лепешки. Чем суше, тем лучше.
Увидев, что Алекс от удивления раскрыла рот, Дэл засмеялся:
— Нет, пища не будет вонять навозом, если вы, конечно, не уроните лепешки в котел.
Теперь она поняла. Он рассчитывал, что она станет ездить по округе, собирая в мешок коровий навоз! По спине ее пробежала дрожь отвращения. Сегодня ей придется распрощаться с остатками гордости.
Трясущимися руками вращая колеса инвалидной коляски, Алекс откатилась подальше от повозки. Дальше падать было некуда: она достигла дна.
— Ну как тебе, Пайтон? Если ты жаждал отмщения, то вот оно, — прошептала она, вглядываясь в золотистую дымку на горизонте, где, должно быть, располагался рай. — Сегодня твой день.
С каменным лицом, не замечая катившихся по щекам слез, она принялась поддевать гвоздем сухие лепешки и складывать в лежащий на коленях мешок.
Глава 8
Вечером накануне отправления в просторном холле господского дома на ранчо «Королевские луга» собралась довольно большая компания. Фредди стояла у двери рядом с Фриско и его двумя главными помощниками. Там присутствовали девять ковбоев: все как на подбор стройные и мускулистые ребята с
