важно было уже то, что она вернулась домой после пятилетнего отсутствия и тут же перехватила бразды правления, словно никогда и не уезжала.
Сложив руки на коленях, Алекс изучала разгоряченное лицо сестры.
— Я попрошу тебя не высказывать вслух личных претензий, когда нас слушает прислуга.
— Почему ты только ко мне обращаешься? Я что, сама с собой разговариваю?
Действительно, сколько Фредди себя помнила, столько на ней лежала обязанность присматривать за малышкой. Лес давно выросла из пеленок, но все оставалось по-старому. «Позаботься о маленькой», «Ты должна защищать Лес». Фредди тошнило от этого.
— Ты всегда сама начинаешь, Фредди, — поджав губы и вздернув подбородок, заявила Лес. — Не успокоишься, пока не перевернешь все с ног на голову, не заваришь какой-нибудь каши!
— Вам не кажется, что вы обе могли бы немного погодить с выяснением отношений и обсудить сложившееся положение?
Алекс подъехала к маленькому столику и налила себе чаю, воспользовавшись серебряным сервизом, принадлежавшим ее, Алекс, матери.
Внезапно Фредди ее гнев показался преувеличенным и вздорным, вспышкой необоснованной детской ярости, когда хочется неизвестно почему кричать и топать ногами. Сейчас в ней говорила детская обида, но ведь они давно выросли. Глядя на сестру, Фредди попыталась представить, каково это: быть на всю жизнь прикованной к инвалидной коляске. Что это такое: знать, что никогда больше не сможешь покружиться перед зеркалом, любуясь собой в новом наряде. Фредди смотрела, как Алекс, поставив чашку с блюдцем на колени, одной рукой повернула колесо, направляя коляску к ним, при этом стараясь не пролить горячий чай. Самое простое действие, которое выполняешь не думая, автоматически, превращалось для Алекс в серьезное дело, почти вызов судьбы.
Фредди глубоко вздохнула, уговаривая себя успокоиться, смягчиться к сестре.
— Интересно, как ты, Алекс, в твоем положении собираешься участвовать в перегоне? — не скрывая любопытства, спросила она.
Алекс подняла глаза, встретившись взглядом с сестрой.
— Мне причитается треть состояния нашего отца, и я сделаю все возможное, чтобы не дать Лоле наложить лапу на наши деньги.
— Не хочешь ли ты сказать, что Пайтон тебе ничего не оставил?
— Вовсе нет, — как бы делая усилие над собой, произнесла Алекс. — У меня есть дом и скромный доход.
Фредди догадывалась, что Алекс скорее согласилась бы на пытку, чем на честное признание того факта, что ее жизнь в Бостоне отнюдь не соответствовала той картине полного благополучия, которую она рисовала им в письмах. Она также понимала, что «скромный доход» не обеспечивал того уровня жизни, который был у Алекс до смерти мужа. Но Алекс никогда не унизилась бы до того, чтобы признаться в отсутствии денег.
— Насколько я понимаю, отец оплачивал тебе расходы на дом, который ты снимала в Клисе, когда сам он женился на Лоле. Да и твои наряды, питание, содержание прислуги также оплачивал он.
— Если ты хочешь сказать, что мне нужны папины деньги, то ты абсолютно права, — с некоторым вызовом заявила Фредди. — Меня не устраивало жить отдельно от него, но он не оставил мне выбора.
В свои двадцать семь лет Фредди уже не надеялась, что когда-либо сможет вернуть себе доброе имя в обществе, после того как полгода провела в актерской труппе. Ни один порядочный мужчина не предложит ей теперь руку и сердце, а содержать себя самостоятельно она не смогла бы.
Разве что Джек Колдуэлл… но нет, она никогда не посмела бы рассказать сестрам, что последний кавалер Лолы и был тот самый мужчина, на которого она, Фредди, имеет виды. Не стоит унижаться перед ними, сообщая подобные факты.
— Ты сама виновата! — язвительно заметила Лес. — Надо было подумать о будущем, прежде чем убегать с этими актерами. Но ты ведь никогда не заботишься о последствиях.
— Поверь мне, я бы скорее предпочла остаться старой девой, чем выйти за кого-нибудь вроде Уорда Хэма!
Лес вскочила на ноги, малиновая краска залила ее лицо и шею, на виске забилась жилка.
— Ты просто бесишься из-за того, что у меня будет муж, а у тебя нет! Притом — никогда! Ты мне всегда завидовала!
Фредди от удивления раскрыла рот.
— Тебе… завидовать? С какой стати?
— Потому что в отличие от тебя я выйду замуж. Тебя всегда возмущало, что моя мама жива, а ваши с Алекс матери умерли. Ты вечно злилась, что па любил меня больше всех!
— Па никого из нас не любил! Ты заблуждаешься, если думаешь иначе. Он хотел сыновей, а не нас. Он терпел наше присутствие, стараясь по возможности просто не замечать. Конечно, он нас одевал и кормил, но это потому, что считал себя ответственным за наше существование, так, словно мы были частью его стада!
Фредди тоже вскочила на ноги. От гнева руки и голос ее дрожали.
— А что до моей зависти к тебе и Уорду Хэму, — переходя на крик, продолжала Фредди, — так это просто смешно! Он… жалкий лавочник, Бог ты мой! К тому же мелочный и жадный тиран. И… — Фредди презрительно прищурилась. — Тебе не приходило в голову, отчего это он не начинал свои ухаживания до тех пор, пока па не заболел? Не кажется ли тебе, что его интересовали папины деньги, а вовсе не ты!
— Ты… ты…
Брызгая слюной от гнева, Лес подобрала юбки, выбегая из комнаты, но, круто обернувшись к сестре, бросила ей в лицо:
— Я тебя ненавижу!
С этими словами она взлетела по лестнице на второй этаж и, промчавшись по коридору, влетела в свою спальню, громко хлопнув за собой дверью.
Фредди налила оставшийся чай в свою чашку и поднесла ее к губам трясущимися руками. Да если бы она приревновала сестру к Уорду Хэму, это было бы фактом самого глубокого падения. Уж лучше Джек Колдуэлл, игрок и шулер, дамский угодник и развратник, чем этот жалкий Уорд Хэм.
— Ты должна перед ней извиниться, — тихо сказала Алекс.
Фредди забыла о том, что Алекс все еще здесь.
— Мне так противно, что Лес вечно защищает па! Он отвадил от нее всех ухажеров, которые у нее когда-нибудь были, точно так же как отвадил твоих и моих. Будь у него достаточно времени, он и Уорда тоже выгнал бы навсегда.
— Лес любит его.
— В самом деле? — Фредди почувствовала, как гнев закипает в ней с новой силой. — Тебе никогда не приходит в голову, что ты можешь ошибаться?
— Теперь ты собираешься нападать на меня? — слегка приподняв бровь, холодно спросила Алекс.
— Лес уже подготовилась к тому, что всю оставшуюся жизнь проведет с отцом, будет вести дом, выполняя роль хозяйки. Она надеялась стать его другом, компаньонкой. И вот отец погнал стадо в Санта-Фе и привез оттуда Лолу… и Лес вдруг перестала быть ему нужной. Тогда и появился Уорд Хэм. Лес использовала его, чтобы наказать отца. Любовь тут была ни при чем. Лес выбрала такого мужчину, которого, она знала наверняка, отец стал бы презирать!
— Тогда почему она не разорвала помолвку сразу же после смерти отца?
— Не знаю, — развела руками Фредди. — Это кажется странным.
— Странным? — переспросила Алекс, откатывая кресло к двери. — А может, ты просто боишься признаться самой себе, что не всегда бываешь права?
Фредди осталась одна, но и после ухода сестер в воздухе пахло ссорой. Казалось, все раскалилось от гнева. Пыхтя от злости, Фредди подошла к окну, подставив лицо потоку прохладного воздуха.
Они не любили друг друга еще детьми. Вся жизнь прошла в постоянном стремлении что-то друг другу доказать. Перепалки и ссоры были их постоянными спутницами. Они спорили о том, чья из матерей была лучше, чью Джо любил больше и кто сядет рядом с отцом за ужином. Девочки взрослели и, взрослея, учились не говорить вслух того, что чувствовали. Но, привыкая не выливать друг на друга накопившихся
