Принц Очарование был высок и строен, и сквозь шевелюру его не просвечивал череп. Он не кричал, никогда не критиковал женщин и не заставлял их плакать. Принц Очарование не носил бумажных воротников и манжет. Не носил и фартук, в котором работают в лавке. Принц не видел для себя оскорбления в каждом брошенном на него взгляде. Принц Очарование не хватал женщин за руку так, чтобы оставались синяки. Даже разгневанный, он никогда не позволял себе поднять на женщину руку. И Принц никогда не поджимал губы так, чтобы они превращались в тонкую линию.
— Лес, послушай… — Уорд схватил ее за плечи. — Лес, они совещаются. Они говорят, что ты решила остаться. Они дают тебе неделю на выздоровление, затем ты должна или взяться за работу, или отказаться от участия. Ты слышишь? Я сказал Фриско, что ты остаешься, но он ответил, что хочет услышать это от тебя.
Его глазки казались крохотными буравчиками.
— Честное слово, я этому ублюдку надаю пинков!
Сказанное Уордом было совершенной глупостью. Лес, представив Уорда и Фриско рядом, рассмеялась.
— Вот увидишь! — прошипел Уорд, склонившись к ее лицу.
Лес взяла его за руку и улыбнулась.
— Я хочу домой, — сказала она.
Нет, не в дом на ранчо, а в тот — с лужайкой и застекленной верандой с остролистом за окном. В двухэтажный дом, уютный и красивый, туда, где изо всех окон не видишь быков. И где мебель не напоминает о лонгхорнах…
— Лес, я тебя предупреждаю! Когда Фриско спросит тебя, ты скажешь, что остаешься.
— Остаешься?
Она нахмурилась, стараясь понять, о чем говорит Уорд. Может, он хочет сказать, что возьмет ее на прогулку в своем экипаже, что они будут кататься при луне и он станет целовать ее и ласково смотреть в глаза?
— Ты меня любишь? — спросила она неожиданно. — Ты мне никогда не говорил этих слов.
— О Боже… Сколько опия тебе дает Алекс?
— Я хочу, чтобы ты смотрел на меня так, как Дэл смотрит на Фредди.
— Это пустая трата времени, — заявил Уорд, брезгливо поморщившись. — Мы поговорим завтра.
Ей казалось, что она плывет куда-то, плывет в призрачном свете костра, отблески которого плясали на брезенте палатки. Красивые узоры, как в театре теней. Лес решила, что с ней говорят сестры, Алекс и Фредди. Кто-то из погонщиков пожелал ей спокойной ночи, а потом пришел Принц Очарование…
— Я ждала тебя, — сказала она, улыбаясь ему.
Костер догорал, и в палатке стало почти совсем темно. Она не видела его лица, но знала, что это он. Он осторожно взял ее за руку и погладил…
— Мне так жаль, что ты поранилась, Лес.
О да, именно это должен был сказать Принц Очарование. Он не стал бы говорить о совещаниях и о перегонах. Лес чуть приподнялась, она хотела дотронуться до его лица. Он накрыл ее руку своей и прижал к щеке. Затем поцеловал в раскрытую ладонь. Удивление и восторг засияли в ее глазах.
— Ты любишь меня? — прошептала она.
Лес хотела, чтобы кто-то любил ее, хотела слышать слова любви.
— Я люблю тебя много лет.
— О!..
Слезы навернулись на глаза. Ей казалось, что она спит или бредит. Да, бредит. Какое разочарование… Полет ее прервался, и она рухнула вниз, туда, где боль сдавила ее железными тисками. Лес застонала. Боль оказалась куда реальнее, чем Принц Очарование.
— Теперь отдыхай, — пробормотал он, убирая с ее лба прядь волос. — Спи. Ни о чем не беспокойся, думай только о выздоровлении.
Голос его ласково звучал в темноте, в нем слышались участие и сострадание. Впрочем, Лес отчасти сознавала, что все ее видения вызваны действием опиума, именно опиум заставлял ее слышать то, что она хотела слышать. Дремлющий разум наделил Принца знакомым голосом, но то не был голос Уорда.
И это было лучше всего. Он не имел ничего общего с Уордом.
Глава 14
Дождь лил не переставая. Холодные струйки стекали с полей шляпы, и вода попадала за поднятый воротник дождевика. И все же нет худа без добра, думал Дэл, поглядывая на небо. К счастью, грозы не случилось — если бы гром и молния напугали животных сейчас, когда земля стала скользкой, управиться со стадом без потерь было бы гораздо труднее, чем в сухую погоду.
Фриско подъехал к Фредди. Она сидела в седле нахохлившись, то и дело согревая дыханием озябшие руки.
— Я еду в город, — сказал он, скользнув взглядом по мокрым кудряшкам, прилипшим к ее щеке. — Твое дежурство скоро заканчивается. Хочешь, поедем вместе?
— Похоже, там нечего смотреть.
В этом она была права. Расположенный в очень удачном месте, Остин пока оставался убогой дырой, власти никак не могли решить, чем должен прославиться их город — скотоводством, выращиванием хлопка или политикой. Но причиной отказа Фредди поехать в город было не отсутствие достопримечательностей и увеселений. Фриско знал, что Фредди остается в лагере из-за Лес, тем самым опровергая свое собственное утверждение, что до сестер ей нет дела.
Они объезжали стадо молча, но их молчание не было неловким: просто они понимали друг друга без слов. Дождь монотонно барабанил по шляпам. В какой-то момент его нога случайно коснулась ее ноги, и Дэл вспомнил ту ночь, когда она обвинила его в том, что он касался ее нарочно. Конечно же, она была права. Он не мог находиться рядом, не испытывая искушения дотронуться до нее. Она сводила его с ума.
Прошедшей ночью он не мог уснуть, ворочался с боку на бок, обдумывая ее признание… Ведь она сказала, что не играла. Собственно, он и сам это понимал. К этому времени Фриско уже достаточно хорошо узнал ее, чтобы отличить правду от вымысла.
Он хотел поговорить с ней о той ночи, но передумал. Если она подтвердит, что желает его так же сильно, как и он ее, то откроется дверь, которую Дэл предпочитал держать закрытой.
У них не могло быть общего будущего, напоминал он себе, глядя на нее сквозь пелену дождя. Они мечтали о совершенно разных вещах, у них были совершенно разные представления о жизненных ценностях. Он ничего не мог ей предложить. Если она выиграет наследство Джо, то поедет в большой город и найдет себе работу в театре. Если же она проиграет, то и он останется ни с чем. В этом случае у них на двоих не будет и десятицентовой монетки.
Если он станет думать тем, что у него ниже пояса, вместо того чтобы пользоваться серым веществом под шляпой, то, конечно, уложит ее в постель, не дожидаясь конца перегона, но этот поступок не сделает ему чести. Она решит, что он видит в ней шлюху-артистку, а это окажется неправдой. Она решит, что он просто использовал ее для развлечения, и это будет верно, потому что он знал: их отношения не имеют перспектив.
Еще никогда Дэл не испытывал к женщине такого влечения, как к Фредди Рорк, но он не считал себя человеком, способным воспользоваться слабостью женщины, не задумываясь о последствиях. Но как бы далеко в будущее ни стремился он заглянуть, в этом будущем Фриско не видел места для себя и Фредди Рорк.
— Привезти тебе что-нибудь из города? — спросил он, расправляя плечи.
— Немного леденцов, если сможешь найти, — ответила она, слизнув с губ дождевую воду. — Лес любит леденцы.
Заметив, как она снова облизала губы, Фриско почувствовал острейшее желание. Резко натянув поводья, он ускакал прочь, тихо бормоча ругательства.
— Когда ты согласилась встретиться, я думал, ты выберешь какой-нибудь бар.
Остановившись на пороге, Дэл обвел взглядом дамский зал на втором этаже гостиницы.
Лола улыбнулась и провела его к двум креслам напротив камина.
— Теперь я настоящая леди, разве ты не слышал?
