Михей выждал некоторое время и тихонько вышел из номера. Он предчувствовал, что в этот поздний час Андреа тоже не спит.
Он спустился в холл неслышно. Подошел к стойке, над которой горел дежурный свет, и сказал:
– Глаза испортишь.
Андреа вздрогнула и едва не выронила книгу из рук. Ее глаза стали еще больше и еще красивее. Михей улыбнулся:
– Испуганное выражение тебе к лицу.
На ней был все тот же сарафан, в котором она встретила клиентов. Он смотрел на грудь девушки.
Андреа загородила откровенный вырез книгой и в такой позе облокотилась на стойку, вольно или невольно подалась вперед, и ее лицо оказалось близко к лицу Михея. Он наклонился над ней и коснулся губами ее губ. Андреа не противилась. Михей языком приоткрыл ее губы, и она ответила на поцелуй. Он обнял ее за плечи, развернул к себе, перелезая через стойку и освобождая девушку от книги. Приподняв ее за бедра, он посадил ее на краешек стойки, одну за другой расстегнул пуговицы на сарафане. Провел пальцами под лямкой лифчика и спустил ее с плеча.
– Не здесь, – горячо прошептала Андреа. – Пойдем к мне.
Она обняла его за шею, предлагая унести себя на руках.
Дикарка проснулась среди ночи. Михея рядом не оказалось. Не было его и в гостиной. Она зашла в спальню к Скоблику. Тот мирно спал. Она растолкала его.
– Где Михей?
– Сказал, что хочет поработать с документами, – не сразу ответил Скоблик. – Завтра Матвеев ждет очередного доклада.
Она вышла в коридор, дошла до туалета. Спустилась в холл, где горел дежурный свет. Входная дверь была заперта на задвижку. Тамира послала взгляд за стойку, на дверь, за которой находились жилые помещения хозяев. Она опустила глаза и увидела на полу книгу. Подняла ее и положила на стойку.
Она вернулась в номер и села на кровать, кусая губы. Гоня прочь черные мысли, готовые вызвать из глаз слезы, Дикарка мысленно перенеслась в Венецию, очутилась в гондоле, скользящей по воде. Навстречу плывет черная гондола, у причала ждет пассажиров черная гондола. Все гондолы черного цвета. Почему? Красивый гондольер, не спуская глаз с Тамиры, лишь изредка бросая взгляд на воду, рассказывает легенду. И Дикарке кажется, он рядом, она слышит его голос:
«Престарелый дож, женатый на юной красавице, узнал, что его супруга тайно встречается по ночам с возлюбленным, приплывающим на черной гондоле. Мудрый дож не стал проливать кровь, преследовать молодых людей или препятствовать их встречам. Он просто издал закон, позволяющий ему скрыть позор, – теперь, когда все гондолы стали одинаковыми, кто рискнул бы утверждать, что одна и та же лодка причаливает каждую ночь к его дворцу? С тех пор по водам венецианских каналов скользят только черные гондолы…
Дикарка не заметила, как уснула. Ее разбудил стук двери.
Михей вернулся в половине восьмого утра. Бодрый, с влажными после душа волосами, с полотенцем через плечо.
– Где был? – спросила уставшим голосом Дикарка.
– Мусолил твои слова.
– Ах ты мусолил… Как я тебя понимаю. О чем же шел муслеж?
– О том, что мы толком не жили. Ни ты, ни я, ни Скоблик.
– Значит, жизнь только начинается?
– Не заводись.
– Погоди. – Тамира не смогла выговорить имя Андреа. – Она лучше меня?
– У меня нет такого опыта, как у тебя, чтобы ответить правильно. А если честно…
Дикарка вскочила с кровати и выбежала в коридор.
Из спальни появился заспанный Скоблик. Он кивнул на распахнутую настежь дверь:
– Не пойдешь за ней?
– Зачем мне идти за ней?
Скоблик провел рукой по горлу и высунул язык.
– Вдруг вздернется?
Михей боялся не этого. Он вышел из комнаты. Зашел в туалет, постучал в дверь кабинки.
– Открой.
– Пошел в задницу!
Михей надавил на дверь плечом и сорвал шпингалет. Заломив Тамире руку за спину, приволок в номер.
– Договоримся так. Здесь мы работаем.
– Значит, устраивать парные заезды для тебя работа?
– Не кричи. Тебя могут услышать. Ты провалишь нашу легенду. Мы брат с сестрой, или ты забыла?
