руки Белоногова, человека, во многом ему уступающего. Чтобы убедиться в этом, стоит посмотреть на Сергея, послушать бред, который он несет. А остальные? Олег встал спиной к окну и задержал на каждом пристальный взгляд.
Норик Оганесян: по-кавказски темпераментно взволнован, если можно так сказать. Все чувства написаны на его лице, видно, что переживает за друга. Верит ли словам Белоногова? Наверное, да.
Тимофей Костерин: равнодушен, лицо будничное. Интересно, о чем думает и верит ли Сергею? Похоже, ему все равно. Если все же и шевелит мозгами, то относительно предстоящей операции, которая принесет деньги.
Белоногов Сергей... Без вопросов. Вот именно теперь без вопросов.
Олег только сейчас вспомнил, что на днях предстоит сложнейшая операция в гостинице 'Олимпия'. А тут такое несчастье с Андреем. Не хочется, да посетуешь невольно, что в самый ответственный момент лишились лучшего бойца. Но и вчетвером можно справиться. Невольно прищурился на Сергея Белоногова: а втроем?
'Ну нет, пока я не узнаю, за что ты положил Андрея, будешь жить'.
И снова сомнения, которые невольно пришли к Олегу: а правильно ли будет ему ввязываться в это дело? Стоит ли? Как знать, не за это ли поплатился Андрей Яцкевич? За язык – звучало грубо, неуважительно к покойному, но иного объяснения на ум не пришло.
Сомнения, сомнения... И поделиться не с кем, никто теперь не внушает доверия, даже себе кажешься подозрительным, будто собственными ушами слышал от покойного Яцека его последние слова.
Сколько это может продолжаться? Для себя Олег решил: еще одна операция – и пошли все к черту: виноватые и невиновные, живые и...
Хотя тут проблема – мертвые не дают уйти спокойно.
– Ну все, – Шустов опустился на стул и шлепнул ладонью по столу. – Кончай, Сергей, нести ахинею, надо готовиться к работе. Рожнов сказал, что в 'Олимпии'...
– Вот черт!.. – Белоногов хлопнул себя по лбу. – А не в 'Олимпии' ли обитает...
– Хватит! – рявкнул Шустов, прерывая Сергея. Затем неожиданно расслабился. – А вообще, можешь идти и проверять всех проживающих, может, и отыщешь там десяток-другой Вась или Василиев с пятью кольцами.
Он снова подумал о Яцкевиче, к горлу подступил тугой комок, но Олег совладал с собой и отрезал:
– Мы всегда знали и знаем, чем однажды может закончиться наша жизнь. Одного уже размазали по стенке.
Слушая Рожнова, Олег расстегнул джинсовую безрукавку, вынул из кармана сигареты и закурил. Совсем рядом – через несколько станций метро – дом, его дом, в котором живут родные ему люди. А с другой стороны – чужие. И подойди он к дому вплотную, взбеги на этаж, войди в квартиру – так и останутся чужими. Даже дочь. Можно сколько угодно говорить о родной крови, но факт остается фактом: чем больше проходит времени, тем больше отдаляется от него дочка. Растет – слово-то какое хорошее, только вот заставляет грустнеть глаза.
Найти бы нормальную работу, вздохнул про себя Шустов. Не думал он, что все так сложится. В спецгруппу Рожнов его за хобот не тащил, просто сделал предложение. От Олега требовалось только принять его или отказаться. Чем руководствовался, принимая? Возможно, и словами о 'чистоте воздуха', негодяях, заслуживающих наказания. Но все же главное, что привлекло, – это деньги, очень хорошие деньги. Даже за приличную зарплату Олег не принял бы предложение Рожнова. А тут – поддался. По привычке можно валить все на обстоятельства, беспокойные и тяжелые времена, но стоит ли?
Чувствуется, Михаил подходит к концу юрьевских 'разбираловок', все чаще бросает взгляды на Архипову. Ну что ж, и Олег внутренне готов поделиться с полковником 'радостью' о Сергее Белоногове. Интересно, какой будет реакция Рожнова? Сумеет ли оценить Михаил поведение умирающего Яцека?
В одиночку Бельчонку нелегко было спустить труп с этажа, погрузить в машину, естественно, кто-то помогал, скорее всего Костерин. А может, и Оганесян.
Теперь понятно, почему соседи Ширяевой не слышали никакого шума. Судья открыла потому, что хорошо знала человека, позвонившего в ее квартиру среди ночи, и этим человеком был Белоногов: милый, сочувствующий, готовый помочь и в дальнейшем, не только деньгами. Помог.
Наконец Рожнов отослал Архипову, и они остались вдвоем. Бросив взгляд на закрытую дверь, Олег спросил:
– Что, дело Яцкевича продвигается?
Полковник покачал головой.
– Если и продвинется, нам с тобой не сообщат.
– Почему?
– Олег, ты как маленький, честное слово! Мне дали задание, я выполнил. Качественно или нет, вопрос не стоит.
– Не понял, – Шустов прищурился на собеседника.
– Меня ограничили во времени, и ничего другого не оставалось, как поступить соответственно. Если хочешь, вина на тех, кто отдал мне распоряжение. Исправлять что-либо уже поздно, дело по Андрею постараются побыстрее замять, уж поверь мне.
– Ты не думаешь, что Андрея убрали как свидетеля?
– Напрочь исключено, – резко отозвался Рожнов. – Иначе бы добрались и до меня. Однако живой пока.
– Плюнь через плечо, – посоветовал Олег.
– Я не суеверный.
