– А как ты думала?
– Подбрось до вокзала, опаздываю.
– Это можно. Тем более – по пути. Как живешь?
– Все тебя жду, сокола ясного.
– Ну, не очень-то и ждешь. Были у вас, видели!
– А что остается бедной женщине. Костя, там в тупичке туалет, сверни на секундочку. Не могу.
– Только для вас, мадам, – галантно ответил я, сворачивая в правый тупик и подъезжая к общественному нужнику. – Вам сюда?
– Конечно, – ответила она, и меня затрясло, как всех чертей, вместе взятых, а в конце резкий удар парализовал меня надолго.
В себя я пришел, когда, уже связанный, сидел на пассажирском сиденье, а за рулем восседала моя старая добрая знакомая Анна, знойная женщина сорока неполных лет. Нет, Гончаров, болван ты неисправимый, и прав был доктор травматологии, назвав тебя идиотом форменным. Сиди вот теперь и решай сложную задачу: сразу тебя укокошат или сначала перчатки снимут, как Гене Полякову. И будешь ты какое-то время числиться опасным преступником-маньяком. «Вот непруха, а какой чудесный вечер был». Да, вечер вчера действительно удался. Очевидно, судьба напоследок решила сделать мне прекрасный подарок. А эти дятлы из РОВД, машину осматривали… сволочи, лень было под водительское сиденье заглянуть? Ведь коту ясно, если машина оснащена такими сюрпризами, то они находятся под каждым сиденьем. Кому-то ясно, а вот Константину Ивановичу это стало понятно только сейчас. Иначе бы Ефимов еще вчера сплясал мне танец с саблями. Стоп, Котик, думай, умненький. Кнопка-то где-то здесь, с этого сиденья меня вырубила старая шлюха.
Машина мчалась по хорошей проселочной дороге, никто нас не обгонял, а редкие встречные автомобили равнодушно проносились мимо. Я тихонечко перебирал ступнями. В надежде найти эту чертову кнопку, мой последний шанс. Чуть левее, чуть правее. Где-то должен быть заветный бугорок. Слава Богу, ноги она не связала.
– Ты не сучи ножками, не сучи, Котик, отключила я систему. Так что успокойся, сиди смирно и наслаждайся жизнью.
Я молчал, не желая давать лишнего повода этой потаскухе для веселья. Интересно, кто она? Экономист вовановской фирмы или та девка, что увезла Генку Длинного на смерть? Если это она, то находиться рядом с ней уж вовсе неприятно. Пусть уж Анна будет экономистом, решил я и немного успокоился. Всегда приятнее думать о лучшем варианте.
– Хочу помочиться, – официально заявил я.
– Писай, Котик, под себя, – посоветовала старая сволочь.
– Уже было!
– Что?
– Похожая ситуация, когда меня вот так же привязанного везли убивать.
– И ты не вынес из этого никакого урока? Мне искренне тебя жаль. Но думаю, тебе больше уроки не понадобятся.
«Если она отключила систему электрошока, то я с ней справиться могу, если потихоньку освободить руки», – подумал я и начал осуществлять свой план.
– Дай сигарету, старая калоша.
– А повежливей нельзя?
– Не заслуживаешь.
– Тогда и сигареты ты не заслуживаешь.
– Хорошо! Маленькая моя, дай своему Котику тютюню.
– Это другое дело.
Из сумочки она вытащила пачку сигарет, и мне стало совсем тоскливо, потому что на ней было написано «Салем», одну из этих «салемов» она воткнула мне в рот. Чиркнула зажигалкой и дала прикурить.
– Когда полтора года назад меня везли вот так же спеленутого, то давали выпить.
– У меня нету.
– А у меня есть, потому что я, запасливый и умный сыщик, предвидел, в какую дальнюю дорогу мне придется отправиться. Будь добра, заинька, в багажнике между канистрой и запаской лежат две бутылочки «Столичной». Так ты уж, птичка, предоставь мне одну.
– Перебьешься, не сорок первый.
– Это хорошо, что не сорок первый.
– Почему?
– Потому, что сорок первого она застрелила.
– Все веселишься, Гончаров.
– Ага. Под глазами мешки со смешками. Весело!
– Ладно, – саданула она по тормозам, – налью я тебе.
– Конечно, как в доброй старой Франции, приговоренному к казни полагался стакан водки.
Когда она вышла из машины, я сделал пару резких выпадов, но – увы. Скручен я был основательно, со знанием дела. Пришлось довольствоваться стаканом водки и куском гнусной жевательной резины.
– А далеко нам еще ехать?
– Доедем – узнаешь.
– Золотце, но я действительно хочу в туалет.
– Давай под себя.
– Слушай, Анна, перестань дурачиться, у меня сейчас там все лопнет.
– Это твои проблемы. Писай в водочную бутылку.
– Дура, там же водка.
– Вылей.
– Останови. Я сначала ее выпью, а уж потом…
– Ты как маленький, будто в санаторий едешь, – досадливо проскрипела тварь, но остановилась.
– Наливай.
– На, пей уже, и дело с концом.
– Развяжи руки.
– Вот на это ты меня не купишь! Достаточно тебя изучила.
– Но как же я… чем?..
– Успокойся, я сама расстегну твои штаны. Не привыкать. Так что ни тебе, ни мне стесняться не придется. Господи, где ты такие брюки нашел? Все в извести, грязные.
– У твоего дядюшки одолжил, доставай, что ли.
– У какого дядюшки?
– У твоего Шмуля Исааковича. Сейчас-то его уже повязали.
– Ты плохо думаешь о его умственных способностях. Он еще пару часов назад покинул негостеприимный город.
– То-то оставил документы в своем кабинете.
– А зачем они ему? Другие есть. Скоро ты с ним встретишься, Котик. Не думаю, чтобы эта встреча доставила тебе радость.
Да, похоже, и тут тебя накололи, великий сыщик Гончаров.
– Слушай, Анна, расстегивай скорее, а то сейчас…
Она нагнулась, стараясь поудобнее ухватиться за ширинку, и это был мой шанс, возможно последний. Резко закинув ей за шею правую ногу, левым коленом я ударил в голову. Она ойкнула и на секунду потеряла сознание. Но уже через мгновение начала судорожно выдергивать бестолковую голову из моих ножниц. Прихвачена она была капитально, и тут я не волновался. Другой вопрос мучил меня, что делать дальше? То ли сразу сломать ей шею, то ли подождать до другого раза. Изловчившись, она вцепилась зубами в мою левую ляжку. Я легонько придавил основание ее черепа, и она обмякла. Но от боли укуса у меня потекло. Ну и черт с ней, она того заслуживала. Я даже мстительно улыбнулся, когда она протестующе что-то забубнила, находясь под моей задницей.
Но что делать мне? Если раньше хоть какой-то транспорт шел навстречу, то теперь проселок вымер
