– Нет, в машине, дура, оставила. Да он все равно отсюда не достает. Все один к одному, – досадливо сплюнула она. – Ну ничего, они машину увидят и сами все поймут. Не дураки. А мы кричать будем.
– Они-то не дураки, – вздохнув, согласился я, – только вот кричи не кричи, а через такую толщу нас не услышат, а машину твою они завтра вряд ли найдут. Нас потому и прикрыли, чтоб твою тачку угнать спокойно и без риска, а к завтрашнему утру на ней будет значиться уже другой номер.
– Господи, а ведь точно, так оно и есть! Я и ключи в замке зажигания оставила, – скорбно вспомнила она, но тут же оживилась: – А тогда и вашу машину они тоже угонят! Что же делать? Придумайте что- нибудь.
– А что тут придумаешь, – невольно тревожась за свою собственность, обреченно вздохнул я. – Помирать будем. Вот если бы ты не выбросила те бочоночные доски, что упали на тебя в прошлый раз, то мы могли бы поджечь дверь и выбраться живыми. Так-то! Остается нам лечь да помереть.
Упав ничком, она завыла протяжно и тоскливо. Кажется, своего я добился, удовлетворение получил. Унизил леди до самой задницы, и эту комедию пора было кончать.
– Эй ты, птица щипаная, хорош натирать полы соплями, вставай и пойдем отсюда.
– Куда?
– На свежий воздух.
– А как вы выломаете дверь?
– Мы выйдем через задний ход, как это делали обитатели церкви сто лет назад.
– Как?
– Если есть подземный ход, по которому мы гуляли, то должен быть и выход.
– Нет там больше выхода.
– То есть как?! – теперь уже удивился я.
– А вот так! Взорвала я его неделю назад.
– Как взорвала? Ты в своем уме?
– А вот так и взорвала, потому что дура. Побоялась, что кто-то может проникнуть в подвал. Купила у одного кретина взрывное устройство с часовым механизмом и ночью разворотила к чертовой матери весь вход. Там теперь десятерым мужикам за день не справиться. Господи, ну какая же я недотепа…
– Если бы дура и недотепа, – чувствуя, как почва уходит из-под ног и в прямом и в переносном смысле, тихо прошептал я, – ты дебильная баба в десятом поколении, и твои дети будут горько плакать, если каким-то чудом ты останешься живой.
– Простите меня, Константин Иванович, только придумайте же хоть что-нибудь.
Что я мог придумать, если, как и в прошлый раз, оставил сумку с инструментами в ризнице, а в карманах имел скудный набор джентльмена. Первым делом следовало попробовать открыть дверь ключом, что я и сделал, но после того, как увидел, что замочную скважину плотно зацементировали какой-то вязкой и вонючей дрянью, от этой мысли сразу же отказался. Выкурив со своей сокамерницей по сигарете, я кругами пошел по подвалу, умоляя свой хилый мозг дать мне сколько-нибудь стоящую идею. И она пришла. Мне вдруг отчетливо представилось, как прекрасно все может получиться и каким умным я буду выглядеть на ее сером фоне.
– Эврика! – закричал я. – Светик, снимай нижнее белье.
– Перестаньте, Константин Иванович, мне совсем не до шуток.
– А я и не шучу, говорю совершенно серьезно.
– Неужели в такую минуту вы вдруг захотели женщину? Если так, то я не смогу…
– Как ты хорошо обо мне думаешь, но, к сожалению, это не так, Светик. Насчет белья я пошутил, а вот твоей блузкой и моей рубашкой действительно придется пожертвовать. Мне в голову пришла замечательная идея. Сиди здесь и жди меня с нетерпением, как Пенелопа ждала Одиссея.
– Вы куда? – глядя, как я исчезаю в черном провале, вскрикнула она. – Мне страшно!
– А ты пой песенку «Нам не страшен серый волк»! – заржал я уже из лаза.
– Я хочу с вами, – тоскливо и глухо раздался надо мной ее голос.
– Со мною хотят все женщины Европы и Танзании!
Через полчаса я приволок два отличных, сухих ящика, и костер, мной любовно сложенный, запылал ярким факелом. Чтоб спастись от его адова дыма, да под святою церковью, оккупированной «новыми русскими», я ушел в подполье и спасался во чреве Земли. Стервочка была рядом, но поддерживать беседу желания не изъявила.
Дверь пылала никак не меньше десяти минут, и еще столько же мы пережидали, пока улетучится дым, как в воронку, уходящий в ризницу. Потом, поздравив друг друга, мы, словно пробки, выскочили наружу, в последний зной уходящего лета.
– Господи, неужели мы спаслись? – радостно закашлялась она от передозировки угарного газа. – Какое счастье! Солнце, воздух и свет, что может быть лучше?!
– Титьки спрячь, идиотка, – разозлился я, заметив, что мои дурацкие прогнозы сбылись и на месте нет не только ее «десятки», которая ранее просматривалась через кованую ажурную ограду, но и моей многострадальной «Коломбины».
– Да перестаньте же вы мне хамить, все равно я вас теперь не боюсь. – С собачьим восторгом она повисла у меня на шее. – Константин Иванович, вы просто прелесть, а можно я буду называть вас просто Кот?
– Можно, если купишь мне машину, – лаконично ответил я, отстраняясь от ее согласных глаз; она или еще не заметила пропажи, или такой ущерб ей до лампочки.
– Кот, у тебя же есть машина, зачем…
– У тебя тоже была, – резко осадил я ее любовную демагогию. – А где она теперь?
– Что?! – Округлив глаза и, кажется, начиная что-то соображать, она резко крутнулась направо, ожидая встретить знакомый силуэт.
– Детка, кажется, нам с тобой крупно не повезло.
Не больше десяти минут мы простояли на обочине заброшенной и безлюдной дороги, пока не увидели крутого деревенского наездника за рулем грязно-голубого «Москвича».
Подобно пигмеям, впервые увидевшим белую женщину, мы заулюлюкали легко и радостно. Предвкушая сладость больших денег, а может быть, просто из сострадания мордатый парень остановился сразу. Даже не поинтересовавшись, куда мы держим путь, его не менее ядреный пассажир, восседавший на заднем сиденье, радушно распахнул дверцы и, растянув свиную ряшку, предложил быть как дома.
– Нам в город, срочно, – усаживаясь вперед, доверительно сообщила Светлана.
– А куда же еще? – доброжелательно ухмыльнулся парень. – Тут только одна дорога.
– Да, и, пожалуйста, побыстрее.
– Как скажете, мадам, – услужливо отозвался водитель и жирно хохотнул, чем живо напомнил мне комическую ситуацию из «Бриллиантовой руки» и все за этим последовавшее.
– Пожалуйста, к Черной скале, говорят, там клев хороший, – не удержался я от киноцитаты и засмеялся, очень довольный своим чувством юмора.
– Можно и к Черной скале, только это дороже.
– Господи, да при чем тут деньги, – дернулась Светлана. – Плачу по высшему тарифу, но только до подъезда.
– Вот вам и подъезд! – прижимая вдруг зачихавшего «Москвича» к обочине, выругался водитель. – Наиль, опять карбюратор!
Остальное произошло в долю секунды. Я успел заметить летящие мне в глаза растопыренные пальцы моего попутчика, а потом нестерпимая боль раскаленным прутом пронзила череп до самого затылка и почти сразу за ней последовал хорошо отлаженный удар. Серый бесформенный тюфяк с красными воспаленными прожилками душно и липко закрыл сознание.
Какой период времени я пребывал в заоблачных далях, сказать было проблематично, но на грешную землю меня вернул резкий и размеренный стук двигателя. Не открывая глаз, я прислушался. Так мог стучать только лодочный мотор. Дрожь и вибрация пола, на котором я лежал, как нельзя лучше подтверждали мою догадку. Интересно, за какие заслуги я получил по кумполу и куда меня транспортируют? Если бы я понадобился на предмет грабежа, то со мной бы не канителились. Стукнули по головке, очистили карманы, и до свидания. Нет, на тривиальное ограбление это никак не похоже. Скорее
