— Что? Ты серьезно? — недоверчиво пробормотал в трубку Джерри.
— А в чем дело? — спросила я. — Чем больше я думаю об этом, тем сильнее убеждаюсь, что лучшего шанса мне не представится.
— Лучшего? Ты что, с ума сошла? Я велел тебе действовать осторожно, а ты решила переехать к ним!
— Я буду у них работать.
— Час от часу не легче! У тебя же нет медицинского образования!
— А оно и не требуется. Дипломированная сиделка ей не нужна.
— Это не разговор. Видимо, они приняли тебя за практикующую сиделку. Ты самозванка и рано или поздно будешь уличена.
— В чем? Пенелопа сама сказала, что ей требуется не сиделка, а компаньонка. Компаньонкой может быть любая дура. Все, что от нее требуется, это читать вслух, поддакивать в нужный момент и стараться быть незаметной. Каждый, кто меня знает, подтвердит, что это дело как раз по мне.
— О боже, Энни, ты что, с луны свалилась?
— Слушай, не будь занудой! Я без ума от радости, что переезжаю к ним! — Я засмеялась. — Честно говоря, люди они странноватые. По крайней мере те, кого я видела. Ужасные чудаки.
— Хочешь сказать, что ты им пара? — серьезным тоном уточнил Джерри.
— Не смешно.
— Энни, ты не сможешь там работать. У тебя нет диплома.
— Я уже сказала, что сиделка им не требуется. Кроме того, на этом настаивает Пенелопа. Она считает, что я им прекрасно подхожу.
— Почему? Потому что другой охотницы на это место просто не нашлось? Сколько они платят? Три пятьдесят в час?
— Комната там сказочная! — Я сделала вид, что не слышала его вопроса.
— Я так и знал. Три пятьдесят. Ниже минимума. Ты знаешь, сколько нужно платить дипломированной сиделке?
— Им не нужна сиделка. — Мне уже надоело это повторять.
— Типичная история. Сами лопаются от денег, а на сиделке экономят. А вдруг с ней что-то не так?
И тут я почувствовала укол страха. Что я наделала? Мое радостное возбуждение начало увядать.
— Что ты имеешь в виду?
— Инфаркт или что-нибудь в этом роде. В ее возрасте все возможно. Сколько ей? Под семьдесят? У дочерей, видимо, есть серьезная причина желать, чтобы кто-то находился при матери неотлучно. А вдруг у нее случится сердечный приступ? Или инсульт? Или обморок? Что ты будешь делать? Читать ей вслух? У тебя в распоряжении будет четыре минуты, после которых изменения мозга станут необратимыми. Не могу понять, как это пришло тебе в голову.
— А я не могу понять, что заставляет тебя считать здоровую шестидесятилетнюю женщину старой маразматичкой, которая потеряет сознание от сердечного приступа, как только моя нога ступит на ее порог. Ты что, ипохондрик?
— Я реалист. И пытаюсь привести тебя в чувство. О господи, Энни, это поступок абсолютно в стиле Фионы.
— Ты действительно так думаешь? — Внезапно я почувствовала прилив уверенности в себе.
— Это не комплимент! Если бы я знал, что ты способна выкинуть такой фортель, то ни за что не стал бы ее искать.
— Что ж, мне очень жаль, что ты этого не одобряешь, но ничего, как-нибудь переживу. — Я сделала паузу. — Неужели ты не хотел бы узнать, почему твоя мать от тебя отказалась?
— К несчастью, от
— Послушай, именно так думает большинство людей. Но до тех пор, пока от тебя не отказались, ты не знаешь, как паршиво бывает человеку, знающему, что его бросила собственная плоть и кровь. Родная мать. Он постоянно думает об этом. И начинает считать себя полным дерьмом. Я должна знать, почему она отвергла меня. Теперь я ее немного знаю; кажется, она не из тех, кто станет исповедоваться перед первым встречным. Лучшей возможности завоевать ее доверие мне не представится.
Джерри вздохнул, понимая, что меня не переубедить.
— Все это к делу не относится. Как только она узнает твое имя, ты вылетишь оттуда с треском.
— Именно поэтому я тебе и звоню. Мне нужно водительское удостоверение и какие-нибудь другие документы на имя Энни Макем.
— Макем? Это еще что за фокусы? Почему Макем?
— Если я скажу, ты опять начнешь кричать… Пенелопа меня не расслышала и решила, что именно так звучит моя фамилия.
— О боже всемогущий! Они что там, все тронутые?
— Ну, я немного нервничала… А потом услышала, как она разговаривала по телефону с братом и сказала: «Ее зовут Энни Макем, и она именно то, что нам нужно».
— Ох, Энни…
— Слушай, ты можешь раздобыть мне документы с фамилией Макем или нет?
— Брось эту мысль, иначе мы с тобой кончим в тюрьме Маунтджой. — В его голосе прозвучала решимость.
— Что ж, Джерри, большое спасибо. Ты не забыл про тот случай на складе? Когда Сэм дал тебе этикетки от собачьего корма и пустую консервную банку, чтобы ты мог спрятать в ней видеокамеру? Как ты думаешь, где Сэм их взял? И кто попросил у своего босса грузовик взаймы? Кто позаботился о том, чтобы фирма выплатила страховку тебе и Барни?
— Так это была ты? — поразился он. — Сэм об этом и словом не обмолвился.
— Я сама его попросила.
Я не стала добавлять, что уговорила Сэма хранить тайну, поскольку боялась, что в благодарность Джерри пригласит меня пообедать, а это приведет к чертовски неудобной ситуации. Представьте себе, что вы сидите в уютном зале ресторана, выпиваете, горят свечи, и вдруг длинная нога слегка касается твоей ноги, начиная чувственную увертюру. Джерри волей-неволей пришлось бы как-то отреагировать…
— О'кей, я у тебя в долгу. Но при этом ты не нарушала закон, — не преминул заметить он.
— По-твоему, я прошу тебя нарушить закон? Я не сделаю там ничего плохого. Фальшивое водительское удостоверение — это еще не преступление. Я только хочу запудрить мозги тому, кто… кто окажется слишком любопытным. А когда сяду за руль, то настоящее удостоверение всегда будет при мне.
— Энни, просто не знаю, как быть. Все это немного…
Я сменила тактику:
— Выходит, ты хочешь, чтобы меня выставили на улицу?
— Что? Ах да, квартирный вопрос… Ну, до этого не дойдет.
— Уже дошло. Ты забыл, что я не только не помнящая родства, но еще и бездомная? А здесь я могу убить одним выстрелом двух зайцев, но… — тут я начала всхлипывать, — но ты не хочешь мне помочь.
Он громко сглотнул.
— Не плачь, Энни. Дай мне время подумать.
— Джерри…
— Что?
— Пока ты будешь думать, устрой мне пару рекомендаций, а? Кто-то должен сказать, что лучшей компаньонки для старых леди не существовало с тех пор… с тех пор, как Уистлер написал портрет своей бабушки.
— Энни, это был портрет его матери. — Джерри во всем любил точность.
— Теперь ты понял? Каждый хочет обессмертить свою мать. А ты хочешь отнять у меня право познакомиться с собственной родительницей.
Он впервые засмеялся.
— Слушай, Энни, а ты упрямая. Никогда бы не подумал.
— Я хочу знать, почему она меня бросила.
