– Я думаю, мы можем поселить ее со старой Анной, – сказала она, еле сдерживая рыдания.
– Ей нужна отдельная комната, – пояснил муж. – Она прекрасная домашняя работница, будет тебе помощницей, Марта. Что случилось? Почему не слышу слов одобрения? Я сделал подарок прежде всего тебе.
Марта, покачав головой, кинулась в дом. Хеннесси поспешил за ней, едва не сбив с ног тихо скулящих детей, которые, затравленно посмотрев на меня, шмыгнули следом за родителями. До меня доносились сердитые голоса – грубый и размеренный его и тонкий, срывающийся на высоких тонах ее. Дети плакали. Вдруг я услышала пронзительный вопль, и следом – короткое затишье, и снова стенания и крики. Похоже, он ее побил.
Я стояла посреди голого двора под палящим солнцем. Итак, он привез меня, чтобы досадить жене. Я должна стать орудием пытки. Этот человек был сумасшедшим, одержимым ненавистью, и мы все были его жертвами. Но я знала – рано или поздно мне удастся вырваться. У меня не было иного выхода – свобода или смерть.
Глава 15
КЛЕЙМО
Горячий пар поднимался над корытом с мыльной водой. Рукавом смахивая пот и подслеповато моргая, я отстирывала белье. Каждую вещь я как следует терла на ребристой стиральной доске, а особо грязные места еще и руками.
– Тебе нравится быть рабыней, Француженка? – приставала ко мне восьмилетняя Дженни.
Несмотря на напряженно-неприязненную атмосферу, царившую в родном доме, девочка умудрилась сохранить непосредственность и любопытство.
– Не очень, – угрюмо ответила я.
Мне не хотелось сближаться с кем бы то ни было в этом доме, даже с детьми. Я понимала: ничто не должно удерживать меня в этом проклятом месте. Как только я замечала, что кто-то из детей проникается ко мне симпатией, я старалась оттолкнуть его, хотя делала это с нелегким сердцем. Девочки, милые маленькие существа, унаследовали от матери стыдливость и робость, но отцовского в них не было ничего.
– Я предпочла бы жить где-нибудь подальше отсюда. Там, где мне не нужно было бы мыть, скрести и готовить, – пояснила я, в сердцах плюхнув доску в корыто. – Да уж, подальше.
– А что бы ты тогда делала? – спросила Сара, младшая из сестер.
– Я могла бы плавать на кораблях, – ответила я, ненадолго задумавшись.
Да, я и вправду хотела очутиться на корабле, между двух зыбких бездн – воды и неба. Чтобы звезды отражались в океане, чтобы ветер дул в спину и вокруг не было бы ничего – только бесконечный синий простор. Я хотела бы, чтобы мой корабль был красивым, с белыми, как снег, парусами, с чистыми палубами и маленькой каютой, в которой было бы много хорошего вина и вкусной еды. И еще, чтобы у меня было много теплых одеял на случай холода.
Я тосковала по всем тем обычным вещам, которых была лишена: по праву на личную жизнь, по хорошей пище, по теплой одежде. А самое главное – по свободе.
– Папа говорит, что ты из Франции, – сказала Дженни.
Я оторвала взгляд от корыта и взглянула на девочек. Малышки смотрели на меня снизу верх, цепляясь тоненькими пальчиками за край корыта.
– Да, это правда.
– А далеко отсюда Франция?
– Очень далеко. Сначала надо добраться до побережья, потом долго плыть на корабле через океан. А затем вы садитесь в золоченую карету и едете в Орлеан. Это красивый город, очень старинный. Жанна д'Арк родом из Орлеана. А потом надо немного повернуть на юг. Земля там холмистая и покрыта лесами, но наши леса не похожи на здешние. Во Франции все меньше – деревья, травы, холмы, которые от этого кажутся уютнее и человечнее. А поместья там красивые, куда красивее и древнее тех, что я видела у вас в Америке.
Я живо представила себе наш фамильный замок, он будто по волшебству возник из пены, поднимающейся над тазом.
– … И живут там хорошо, по-настоящему хорошо.
Я закусила губу и изо всех сил принялась тереть одно из линялых платьев Марты Хеннесси.
– Ты хотела бы вернуться туда? – спросила Дженни, глядя на меня печальными голубыми глазами, казавшимися огромными из-за нездоровой худобы лица.
– Во Францию? – переспросила я с горькой усмешкой. С тех пор как Эдвард Хеннесси привел меня сюда, я больше ни о чем и не мечтала. Иногда тоска по дому становилась такой сильной, что я едва терпела, чтобы не зарыдать. Я готова была отдать все, чтобы только вернуться домой.
– Да, – ответила я. – Мне бы хотелось еще раз увидеть дом.
В этот момент дверной проем заполнила могучая фигура хозяина.
– Идите поиграйте куда-нибудь, – приказал он дочерям.
Девочки испуганно обернулись и тихонько, словно маленькие мышки, юркнули за дверь.
– Скучаешь по дому? – сказал он с садистской улыбочкой, привалившись к косяку.
– Что, если и так? – спросила я, не отрывая глаз от стирки.
– Мне нет дела до того, француженка ты или ублюдок белого плантатора и его черной шлюхи. Не вижу разницы.
