брак.
К приходу маркиза я умылась, привела в порядок волосы и переоделась в ночную муслиновую сорочку с кружевами у ворота.
Стоя, я молча смотрела, как он снимал сапоги, а затем со вздохом улегся на кровати, устало прикрыв ладонью глаза.
– Ну вот вы и пришли, – запинаясь, как можно нежнее произнесла я.
Господи! Как я его ненавидела! Но, решив идти до конца, подавила злость и обиду.
– Я думала, вы меня бросили – сказала я с коротким нервным смешком. – Что со мной будет? – продолжала я, ни к кому конкретно не обращаясь. – Вы ведь совсем ничего ко мне не чувствуете, да?
– Чувства? – отозвался маркиз удивленно, – Что вы понимаете под чувствами? Я считаю вас привлекательной, желанной женщиной, когда вы не вопите словно бесноватая. Однако – увы! – большей частью вы предстаете именно во второй своей ипостаси. Вероятно, скоро вы перерастете этот опасный возраст. Жаль, что мне не доведется увидеть вас другой. Надеюсь, вы встретите какого-нибудь крепкого парня, который с удовольствием станет трудиться над вами хоть по десять раз на дню, и, когда он обременит вас дюжиной ребятишек, у вас просто не останется времени на капризы.
Так я ничего не добьюсь, нужно действовать решительнее. Я не сомневалась в том, что он исчезнет этой же ночью.
– Но вы все еще считаете меня… желанной? – кротко спросила я и протянула руку к его колену.
Он медленно накрыл мою руку ладонью. Я замерла.
– Вы сегодня очень дружелюбно настроены, Элиза, – усмехнулся мой таинственный супруг. – С чего это вы так переменились? Всего лишь несколько часов назад вы бежали от меня как от прокаженного.
С этими словами он положил мою руку на мягкий бугорок между своими ногами. Я тихонько вскрикнула и попробовала отдернуть руку, но он держал ее крепко. Я почувствовала, как краснею.
– Не стоит маленьким девочкам начинать то, что они не могут закончить.
– Я не понимаю вас.
– Я хочу сказать, что раз вы решили меня обольстить, обольщайте, но только не пытайтесь выудить у меня сведения. Меня проверяли на прочность, так что рассчитывайте силы, мадам. С чего вы взяли, что такое дитя, как вы, способно одержать надо мной верх?
Спящая плоть под моей вспотевшей ладонью ожила. Я чувствовала, как она растет и твердеет. Дыхание мое отчего-то сбилось, и по телу растеклось тепло. Я вновь попыталась отдернуть руку, но он по- прежнему крепко держал ее. Другой рукой он гладил мои распущенные волосы и ласкал лицо и шею.
– Я не ребенок, – решительно возразила я. – Я больше не ребенок, и я не играю ни в какие игры. Я поняла, что была для вас только обузой и источником неприятностей, и прошу простить меня за это.
– Ну-ну.
– Честное слово. – Я опустила голову, словно маленькая девочка, разбившая вазу. – Я виновата во всем. Будь я другой, ничего не случилось бы. Лучше бы мне умереть.
Мне показалось, что он с трудом сдерживает смех, но не смела поднять глаз. Маркиз пощупал кружево рубашки.
– Так это – саван? – съязвил маркиз.
Я улыбнулась ему как можно обольстительнее из-под полуопущенных ресниц.
– А вам не нравится? – игриво спросила я. – Франсуаза сказала, что именно так одеваются новобрачные во время медового месяца.
– Я нахожу этот наряд уродливым.
– Ваше право, только, прошу вас, не рвите его: это моя единственная рубашка.
Он засмеялся и обнял меня. Я выскользнула из отвергнутого наряда и швырнула его на пол. Его одежда немедленно полетела следом. Мы сжали друг друга в объятиях. Он целовал меня все глубже и глубже, и тело мое сотрясала дрожь, неудержимая, как вздох. Решимость покинула меня, и уже через минуту я забыла о благородной цели сего предприятия. Он нежно коснулся моих бедер с внутренней стороны, и мне показалось, что душа моя отлетела от тела. Я не знала, чего хочу: чтобы он остановился или чтобы продолжал. Со стоном я раздвинула ноги.
– Вы слишком жадная, леди, – со смехом сказал Валадон, лаская мое тело своими чудными, умелыми и умными руками. Язык его, словно жало змеи, то проникал в мой рот, то покидал его. Откинув голову назад, я прогнулась ему навстречу, но он не торопился, он ждал, и я едва не сошла с ума от ласк его губ, его языка, его пальцев. Когда он вошел в меня, я погрузилась в ни с чем не сравнимый по силе ощущений мир, мир – взрыв, мир – вне пространства и времени, мир – вне сознания. В желтом свете свечей он был могуч и красив, как золотой конь, который, играя мышцами, бросается вперед, берет преграду, весело бьет копытом.
Когда он наконец скатился с меня, мы оба долго лежали, хватая ртом воздух. Наконец я почувствовала себя в состоянии говорить.
– Ты уедешь в Англию сегодня?
– А если и так, какое тебе дело? – сонно рассмеялся он. – Ты получила, чего хотела, Элиза. Успокойся и засыпай.
– Но…
Глубоко вздохнув, он повернулся ко мне спиной, и уже через несколько минут я услышала его сонное дыхание.
Его я ненавидела, а на себя злилась. Чего я добилась своими унижениями? Ничего! Ничего, кроме пожелания успокоиться. Он отвернулся от меня так, словно я была пустым местом. Конечно, он с самого
