«Красавицы Чарлстона», – с горечью ответила я.
Лили нахмурилась и покачала головой.
– Мистер Лафит? Ну что же, он рабовладелец, это верно, как и большинство тех, кто живет здесь. Но не он придумал рабство, не ему и менять местные порядки. А разве в тех местах, откуда вы родом, у господ нет рабов?
– Нет, Лили, мы, то есть они, имеют слуг, которым платят жалованье или дают им жилье и еду.
– Но ведь то же самое здесь получают рабы, по крайней мере те, которым повезет. Конечно же, некоторым везет меньше, и им приходится работать до изнеможения, но не всем.
– А вы тоже рабыня, Лили?
Лили гордо покачала головой.
– Я? Одна из несчастных забитых созданий? Нет уж. Я замужем, у меня четверо детей. Мой муж вот уже пять лет служит матросом на корабле мистера Лафита. Отдыхайте. Не надо было этим дуракам морочить вам голову!
Что за странная страна, думала я, оставшись одна. Лафит – одновременно пират, деловой человек, да еще в придачу работорговец. Интересно, зачем он забрал меня в дом и выходил? Надеется и меня продать? Ну почему судьба женщины так зависит от того, какой выбор сделает мужчина?
На следующий день Лили принесла мне красивое муслиновое платье.
– От мистера Лафита, – сообщила она. – Перед тем как уехать, он сделал заказ нескольким белошвейкам. На подходе еще многое другое: платья, ночные сорочки и красивое белье.
Я потрогала тонкую ткань. Белый муслин украшала вышивка: зеленые виньетки и кремовые розочки. У платья было довольно низкое, по моде, декольте, а рукава, присобранные у плеч, образовывали пуфы. Красные ленты, пришитые с боков, перекрещивались под грудью и завязывались бантом на спине.
– Чудное платье, – сказала я.
– Так наденьте его.
Лили помогла мне снять халат и надеть платье.
– Мисси, что за прелесть! – воскликнула она.
Я прошлась по комнате. Пышные юбки красиво колыхались. Приподняв подол, я залюбовалась вышивкой. Такой тонкой работы я не встречала нигде, даже в Париже.
– Вот что я вам скажу, мисси. Вы и вправду умеете носить такие наряды. Лафит будет просто счастлив вас увидеть. Ему нравится, когда его женщины красиво одеты.
Его женщины! В очередной раз мне пришлось задуматься над тем, как мне вести себя с Лафитом дальше.
– Хотите посмотреть в зеркало?
– Нет, Лили, нет, спасибо тебе, но лучше не стоит. Мистер Лафит очень великодушен.
– Он прекрасный человек, – непререкаемым тоном подтвердила негритянка. – Сейчас вы слишком красивы, чтобы сидеть в спальне. Почему бы нам немного не пройтись по дому, а потом я провожу вас к морю.
Я согласилась, и мы отправились в путешествие по дому. Ноги меня слушались еще плохо, я была очень слаба, но впечатления стоили затраченных усилий. Спальни на втором этаже располагались вокруг круглого холла, образованного лестничным пролетом, над которым располагался купол из цветных витражей. Моя комната была выдержана в персиковых тонах, но были комнаты в золотых тонах, комнаты в винно-красной гамме, комнаты бледно-голубые. Рядом с одной из боковых спален находилась ванна, огромная, в ней свободно могли бы уместиться двое; на полках было множество склянок со всевозможной парфюмерией и ароматическими солями. Я удивленно покачала головой. Пятеро мужчин должны были бы работать весь день, чтобы натаскать в ванну воды. Потом я заглянула в кладовку и увидела лифт, установленный специально для этой цели. Гениально просто!
Комната, что находилась рядом с моей, была самой простой из всех увиденных. Кроме большой кровати и массивного шифоньера, мебели не было, и единственным украшением служило огромное полотно Тициана, являвшее взгляду обнаженных Венеру и Марса.
Комнаты внизу отличались тем же безупречным вкусом и красотой. Почти половину площади занимал бальный зал с ложей для музыкантов. Стены зала были сплошь в зеркалах. Поймав краем взгляда свое отображение, я съежилась и опустила глаза. Я знала: однажды мне все равно придется взглянуть правде в глаза, но пусть это будет позже, когда я немного окрепну.
По другую сторону от центрального холла располагались гостиная, столовая и прекрасная библиотека. Я догадывалась, что Лафит большую часть времени работает там. На полках я увидела множество книг в добротных кожаных переплетах. В основном это были книги, написанные по-французски, но попадались и английские, и испанские авторы. В центре комнаты стоял большой стол, заваленный письмами, корешками счетов, приходными и расходными книгами и математическими таблицами. Тот же беспорядок, что у моего дяди Тео в имении Лесконфлеров, только без безделушек.
Над каминной полкой висела картина, которая, как мне показалось, принадлежала кисти Рембрандта. Я подошла поближе, чтобы разглядеть неизвестный мне шедевр.
– Надеюсь, полотно заслуживает вашего внимания, – раздался позади меня тихий голос.
Я резко обернулась, и Жан улыбнулся.
– Буду вам весьма признателен, если вы сообщите мне, подлинник это или нет. Рембрандт был на борту судна, направлявшегося в Кингстон. Жирный толстосум-колонист собирался украсить им свой дом, но я решил, что картина едва ли будет там к месту, и позаимствовал ее у хозяина. Вы сегодня хорошо выглядите, Элиза, и чертовски привлекательны.
– Благодарю вас, монсеньор Лафит, – вежливо ответила я, – и спасибо за платье.
