испытаниям. Решительным шагом она направилась к двери, как вдруг что-то заставило ее остановиться. За дверью слышались приближающиеся шаги. Когда дверь распахнулась, Татьяна от неожиданности попятилась. Перед ней стоял Незнакомец.
– Привет! – Незнакомец закрыл за собой дверь.
– Какого черта, мужской сортир в другом конце коридора!
– Правда? Я не заметил. – Незнакомец резко вынес правую руку вперед.
Татьяна ощутила мощный удар и в следующий момент, почувствовав под собой что-то холодное, поняла, что лежит на полу. Незнакомец ударил беспощадно, и ее лицо онемело от боли. Татьяна сжалась на полу, придерживая левой рукой разбитый при падении правый локоть.
– Даже не думай меня насиловать!!! Даже не думай!!! – крикнула она, пытаясь отползти подальше от мрачной фигуры, которая неумолимо приближалась.
– Больно надо! – произнес Незнакомец. – И потом, меня не заводят бабы в рэперских штанах. Мне нужен диск.
– Какой еще диск? – Татьяне стало страшно. Откуда он знает? Кто этот человек? Господи, он, наверное, из «Индастриал бизнес групп», из собственной безопасности.
– Так, понятно. – Незнакомец схватил Татьяну за шиворот и поволок в дальнюю кабинку. Та попыталась отбиваться, но силы были слишком неравны. Открыв дверь кабинки, Незнакомец, словно кулек картошки, забросил ее внутрь.
Сидя на полу возле унитаза, Татьяна судорожно решала, что делать. Ей нужно было продержаться минут сорок – в крайнем случае час, пока не подъедет Слива с друзьями. Но как? Этот парень, кажется, не хуже ее понимал, что за диском скоро придут, а потому торопился решить вопрос как можно скорее. Сорок минут… нужно тянуть время…
Незнакомец, прислонившись плечом к двери, стоял одной ногой в кабинке, и не без раздражения думал, что с этой девочкой явно придется попотеть.
– Ты, урод, ничего от меня не узнаешь! Понял?! Я ничего не скажу! – Татьяна сама удивилась, как ей удалось разбитыми губами произнести эти слова так твердо и убедительно. Вообще-то металл в голосе – не всегда свидетельство присутствия духа. Иногда так звучит голос человека, находящегося на грани нервного срыва. Это – защитная реакция, как шипы и колючки у слишком нежного цветка. – Я тебе не какая-то соплячка и не стану ныть и проситься домой! Не с такими козлами дело имела! Врубился?!
Татьяна выросла в интеллигентной семье, в полном достатке и атмосфере непрекращающихся скандалов. Когда она родилась, отец занимал какую-то вполне приличную должность в одном очень закрытом НИИ. Родители были еще очень молоды, так что главным человеком в жизни Татьяны долго была бабуля, которая ради сына терпела неугодную сноху, забросив мужа, нянчилась с любимой внучкой, да еще и вовсю помогала по хозяйству. Они с матерью так ненавидели друг друга, что даже не пытались это скрывать. Татьяна с раннего детства знала: все, что не разрешает мать, в пику ей обязательно разрешит бабуля. А отец, не выносивший женских слез, и вовсе ни в чем не откажет. Ей и не отказывали. Правда, когда на свет появился братик, внимание взрослых переключилось на него. Но Татьяна к тому времени уже подросла, и ей это было только на руку.
Сначала она училась в самой ближайшей от дома школе. Там в восьмом классе она попробовала какие- то таблетки. Мальчишки сказали, если их запить водкой, будет полный кайф. Кайфа никакого не было, был кошмар, который никак не кончался: по ней ползали крысы, и она, громко крича, бегала по квартире, пытаясь стряхнуть с себя этих тварей, звала на помощь, даже собиралась куда-то звонить. Кажется, отцу в банк. К тому времени уже не было никакого НИИ, как, впрочем, и страны, в которой она родилась, а отец стал респектабельным банкиром и частенько ездил в командировки, в основном во Францию.
Мальчишки перепугались, кто-то отвел ее в ванную, сунул два пальца, ее долго рвало, потом вся компания – кайф к тому времени у всех уже прошел – отпаивала ее чаем, а потом с ней остался Назаров, чтобы утешить. Когда мать пришла с работы, Татьяна, утешенная, валялась у себя в комнате на диване, и тихо стонала. Она никогда не думала, что первый раз бывает так больно и противно. Матери сказала, что отравилась в школьном буфете. Та позвонила классной руководительнице, они промыли косточки директрисе и ее новому мужу, физруку, потом обсудили девочек из Татьяниного класса, пытаясь вычислить, кто из них уже имел первый сексуальный опыт. Татьяне было все отлично слышно из ее комнаты, да мать особенно и не старалась скрыть, о чем они треплются. Татьяна даже немного повеселела от мысли, что мать до такой степени ничего не сечет.
Отец все понял, едва взглянув ей в глаза. Он замер на пороге, хотел было что-то сказать, но тут мать позвала их с Костиком ужинать, и он, вздохнув, ретировался. Татьяне показалось, что вздохнул он с облегчением.
С тех пор между ними установилось негласное понимание: отец явно считал, что она уже взрослая со всеми вытекающими последствиями. Потом она поняла почему. Ему было на руку, что у нее есть свои взрослые тайны, потому что у него тоже были свои тайны.
Костик был болезненный мальчик, и родители время от времени отправляли его учиться в загородный санаторий. Татьяна после школы домой не торопилась, так что у отца была возможность время от времени кого-то приводить. Накануне он как бы между делом интересовался у Татьяны, сколько у нее завтра уроков и нет ли каких факультативов. Та, глядя на него в упор, сообщала, что будет после шести. Он молча кивал и выметался из комнаты, как ей казалось, довольный, что у него такая сообразительная дочь. Правда, все это длилось до поры до времени, пока его темпераментная подруга не обронила на родительском диване сережку. Ни у матери, ни у Татьяны уши проколоты не были, так что скандал был грандиозный, с мордобоем, визгом, битьем посуды и хлопаньем дверьми.
Потом отец ходил тихий, заискивающе ловил взгляд матери, выносил мусор, покупал сладкое, приходил домой много раньше, чем всегда. В какой-то момент мать сдалась, видно, и ей надоела эта странная атмосфера в доме, а может, просто привыкла к комфорту, обеспеченной жизни, к тому, что рядом вполне приличный и когда-то горячо любимый муж, во всяком случае, через месяц, когда подошло время въезжать в новостройку, купленную по случаю с какой-то фантастической скидкой, все было забыто. Тогда-то Татьяна впервые залетела. Назаров, утешив, сразу же ее бросил, и она теперь спала с Бориком, который то курил травку, то ширялся, так что у него не всегда и получалось. Ей приходилось время от времени заводить себе еще кого-нибудь. От кого залетела, она так и не поняла, потому что в тот период изменяла Борику с разными мужиками, к тому же, чтобы добыть денег, с некоторыми ей приходилось спать, что называется, небескорыстно.
Денег ей всегда не хватало: мать вовсе перестала давать на карманные расходы после того, как наткнулась на засунутую в стиральную машину перепачканную простыню. Это был прекрасный повод поорать на отца, сидевшего с газетой за телевизором. Мать в упоении вопила, стоя в дверях: «Твоя дочь –
