Вам, как сыну издателя «Протоколов» и лично знавшему С. Нилуса, естественно, нетрудно будет уличить во лжи зарвавшихся гг. «великих патриотов» (так названы одной швейц. газетой гг. Сватиков и Милюков).
Мы выставляем Вас свидетелем защиты, на что надеемся получить Ваше немедленное согласие, и просим Вашего содействия.
Помимо Вас, из числа русских во Франции нами вызываются
1. Н. Е. Марков 2-й.
2. Ген. А. Спиридович.
3. Андрей Рачковский (сын).
Намечается вызов племянницы С. Нилуса.
Я рекомендую Вам войти в сношения с Ген. Спиридовичем или Н. Е. Марковым, которые в курсе дела и познакомят Вас с ним.
Считаю должным заранее заверить Вас, что Ваше свидетельское выступление и связанные с ним расходы (ж. д., содержание и т. д.) оплачиваются созданным «международным панарийским комитетом», так что Вы не несете никаких материальных тягот.
Прошу не отказать в любезности сообщить мне Ваше мнение по поводу процесса, а также согласны ли Вы на вызов Вас свидетелем.
С совершенным почтением
Поручик Борис Тедли
Условный адрес для Корресп. по поводу «С.П.»…
Многоуважаемый Николай Филиппович,
Подтверждая получение Вашего любезного письма от 13-го сего декабря, спешу ответить Вам на него следующее.
1. Ген. Нечволодов. К его сотрудничеству мы прибегли на основании указаний со всех сторон и это сотрудничество считаем весьма уместным<?>. Однако со стороны людей, близких генералу, мы получили… (неразборчиво. – О.П.) о нежелательности его выступления (личного) вследствие крайне болезненного состояния генерала. Нам указали, что генерал очень нервен и его может постичь удар. Естественно, мы не хотим взять на себя риск разрушить и до того хрупкую жизнь генерала. Поэтому мы решили, чтобы генерал изложил свои показания лично в сотрудничестве с НЕМ (Н. Е. Марковым. – О.П.) и этот последний использовал их на суде. Соглашусь, наши побуждения не скверны, тем более что мы учитываем большое знание ген. Нечволодова. Однако повторю, мы были бы весьма рады, если бы могли без опасения за здоровье генерала видеть его среди наших ближайших сотрудников.
Адрес Елены Юрьевны Карцевой = через г-жу Елену Николаевну Гезак – villa «Catarina», 9, Nice.
Одновременно с Вашим письмом пойдет письмо нашему эксперту с требованием вызвать Вас в Веймар или Эрфурт для обмена мнений. Насколько мне известно, наш эксперт работает рука об руку с Бостуничем. Мне кажется, что сообща с этим последним Вы можете достигнуть многого. Однако оговариваюсь, что я отнюдь не специалист в F.:M.:[436] и поэтому мне неизвестна ученость Бостунича.
Вероятно, в начале 35 г. я снова приеду в Париж. Постараюсь повстречаться с Вами.
Процесс отложен до 15 января. К этому дню нужно быть готовыми. Мы все же будем стараться добиться продления срока до 15 февраля. Все свидетели съезжаются на 2-3 дня раньше, и это время будет использовано для совещаний. Каждый свидетель составляет вопросник тех вопросов, кои он желает осветить. Вопросник будет передан адвокату для использования.
Пока пожелаю Вам успеха в Ваших подготовительных работах.
Многоуважаемый Николай Филиппович,
Подтверждаю получение Вашего письма от 17-го и 22-го с. м., как и предыдущего, подробного (пересланного мною в Эрфурт).
Отвечаю по пунктам:
О ген. Нечволодове. Барон ф. Ролль и я считаем его весьма ученым свидетелем, и нас очень радует, что мы можем использовать его свидетельство так, как Вы это пишете. Ни о каких интригах речи быть не может. Мы в Берне идем своей дорогой, не обращая абсолютно никакого внимания на сплетни и подкопы. О ген. Нечволодове – только в одном случае нас старались убедить в его неспособности дать отвечающий делу материал. Но, Господи, обо всех пишут черт знает что, и обращать внимание на все «разговоры», не основанные документально, мы принципиально отказываемся. В той колоссальной задаче, какую мы… разрешить, нет места для интриг. Нас не интересуют разногласия личного характера между нашими сотрудниками, но мы считаем себя вправе во имя дела требовать от всех перемирия на время процесса.
О Вас как о человеке «неприятном» (Ваше выражение). Я, между прочим, тоже человек «неприятный», т. к. воспитан в военном духе. Другими словами, свое изложение мысли в цветочные бумажки заворачивать не привык. Говорю, что и как думаю. То же, по-видимому, и Вы. Это ведь лучше.
Каким бы Вы свидетелем ни были для «некоторых», но для дела, для России Вы необходимейший свидетель. Этого довольно. Я официально довожу до Вашего сведения о том, что мы выставляем Вас свидетелем защиты.
Относительно приглашения «S.М.» в Эрфурт или Веймар, то мы в Берне считаем его излишним и предоставляем Вам самому решить, как поступить. Лучше всего, если Вы воспользуетесь полит. положением и сошлетесь на необходимость быть очень осторожным в переписке и др. сношениях с Германией. Это приведет к тому, что Вы будете иметь больше времени для подготовки к процессу, т. е. к добру. Деятельность «S.М.» немножко чересчур интенсивна и отчасти даже глупа. Но приходится терпеть, т. к. там
