Кстати, «Тайна еврейства» ведь тоже направлена против Витте (например, в ней упоминается о пропаганде монометализма и т. д.) может быть, de Cyon и это сочинил?
И наконец, о роли Рачковского – ведь в Берне ему приписывается роль «заказчика». Ты же считаешь, что он противник всей этой затеи. Может ли быть, что, хотя он был против «Протоколов» в качестве оружия против Витте, он, может быть, позднее все же сам воспользовался ими, послав их Нилусу в борьбе против проходимца Philippe'a, любимца царицы?
Таким образом, возможна такая версия: прежде всего Протоколы привезла в Россию Т. Глинка (но в дело они тогда не очень были пущены), а потом, через несколько лет, Рачковский опять их посылает Нилусу как это тебе кажется?
Еще один вопрос: de Chayla, конечно, проходимец, по его описание визита к Нилусу очень живописно, жалко выпустить – как ты думаешь, он врет и тут?
Ну, давно уже пора кончать. Совестно так тебя нагружать. Если бы не тот факт, что муж обещал сдать работу 1 ноября, я бы тебе сейчас не писала. А это ведь совсем на носу! Если у тебя долго не найдется времени как следует разобраться в этой путанице, то ты напиши нам хотя бы вкратце – «ждите», мол, ребята, у меня стоящие материалы, стоит подождать, – и мы тогда снесемся с издателем и отсрочим.
Одним словом, наложи резолюцию.
Привет от мужа,
Обнимаю Вера.
Вот список книг, которыми мы пользовались:
Н. Bernstein – The history of a lie. N. Y., 1921 и The truth about the Prot. of Zion. N. Y., 1935.
В. Бурцев – Протоколы… Paris, 1938.
P. Charles – Les Protocoles… Paris, 1938.
J. S. Curtis – An appraisal of the Protocols. N. Y., 1942.
Ю. Делевский – Протоколы. Берлин, 1923.
J. Gwyer – Portraits of Meau Men. London, 1938.
Н. Rollin – L'Apocalypse de… Paris, 1938.
A. Stein – Adolf Hitler, Schulen den Weisen von Zion. Karlsbad 1936.
В. Segel – Die Protokolle… Berlin, 1924
Дорогой Борис Иванович,
Пишу вдогонку моему обширному посланию. Вчера у нас был некий Abraham Ascher (он говорит, что знаком с тобой), а днем раньше мы встретили Каткова, который рассказал нам, что в Hoover Institut'e наконец разобрали архив Парижской охранки. Необходимо проверить, есть ли в этом архиве упоминание об участии Рачковского в фабрикации или хотя бы распространении «Протоколов». Но как это сделать? Тебя беспокоить совершенно невозможно, и так уже стыдно, что послала такой запрос. Вот тут-то Ascher сказал нам, что в Stanford приезжает в самом начале сентября некий Ladis Kristof, которого ты тоже, мол, знаешь, и он наверное согласится просмотреть и поискать в архиве что нам нужно. Мы ему сразу же написали.
Но вот мне пришло в голову, что ты, если ты действительно его знаешь…
Дорогая Верочка,
письмо твое от 23 авг. получил, а вчера пришло дополнительное, от 26.VIII. Ашера я не вспоминаю, Каткова знаю, равно как хорошо знаю Кристофа. Последнему помогу, но я убежден, что он в архиве париж. охранки ничего не найдет, т. к. в нем о Протоколах ничего нет и никогда не было. Я повторяю, что Рачковский вообще к составлению Протоколов отношения не имел и иметь не мог ни на одном этапе своей карьеры. Именно в этом пункте была основа моего расхождения с остальными русскими экспертами на Бернском процессе, кот. считали Рачковского закулисным вдохновителем всей кампании против «Сионских мудрецов» и на этом строили свои выступления. Начало моего расхождения с Бурцевым, Делевским, Сватиковым и др. по вопросу о роли Рачк. относится еще ко времени писания книги об Азефе, когда самая тщательная проверка обвинений, кот. тогда выдвигали против Рачк., показала их необоснованность. Во время работы над историей Протоколов эта оценка роли Рачк. окрепла. Конечно, я ни в какой мере не идеализирую Рачк. Он и прохвост, и погромщик, и все что угодно, но он был умным и ловким человеком, кот. и свою большую карьеру делал, и деньги зарабатывал в рамках поддержки большой политики Витте. Основное содержание всей борьбы в Париже, для нужд которой и были созданы Протоколы, была борьба вокруг этой политики Витте и займов, кот. Франция тогда начала давать России на индустриализацию последней, и политикой старой, кот. главной задачей имела поддержку сельского хозяйства, т. е., конечно, хозяйства помещиков. Совсем не случайно эта борьба сомкнулась с борьбой, кот. велась во Франции за основные линии ее внешней политики. Правящие круги последней полностью были за политику реванша против Германии, а потому искали сближения с Россией, но намечалось два типа реванша: близкий реванш военный и реванш, рассчитанный на значительное время и требовавший подготовки. Внешняя политика немедленного реванша военного была связана с политикой усиления роли военной партии во внутренних делах Франции – с планами той или иной формы военного переворота. Именно в этой последней политике большую роль играла Жюльета Адан, связанная в начале своей карьеры с либеральными и даже радикальными элементами. В 80-х гг. она издавала очень интересный ежемесячник – «Нувелль Ревю», ездила в Россию, где пыталась проникнуть ко двору, установила длительные связи с московскими поздними славянофилами и с антианглийскими русскими реваншистами, мечтавшими о том времени, когда русские штыки заблещут на южных склонах Памира, предвещая крушение британской империи. Александр III после больших колебаний встал на сторону сближения с Францией, но не для немедленной внешнеполитической авантюры, а для индустриализации России, стал верным союзником Витте, кот. опирался во Франции на оппортунистов. Главной силой последних было официальное масонство. Рачк. сыграл в этом повороте Александра III значит, роль. Ганзен, маклеровавший эту форму сближения России с Францией, в своих воспоминаниях рассказывает, что Моренгайм (тогдашний русский посол в Париже), сторонник и инспиратор Ганзена, не мог сдать доклады последнего офиц. путем, т. к. русское м-во ин. дел было против политики сближения с Францией, и эти доклады шли через Рачковского, у кот. были связи личные с кн. Оболенским,
