крышей зал для боулинга, бильярдную, два ресторана и дискотеку – назвать ночным клубом этот гадюшник не повернулся бы язык.
Здесь работает наш человек на местности – Вова Каляев. Бейджик, прикрепленный к его груди, сообщает, что Вова – менеджер. Это обстоятельство, а также то, что Вовчик – единственный обладатель черного (да и вообще любого) костюма во всей Сортировке, придает ему известный лоск в глазах здешних обитателей. И это несмотря на то, что костюм – понятие условное и с натяжкой применимое к черному френчу с высоким воротником-стоечкой и вышивкой по обшлагам. На безымянном пальце правой руки Вовчик носит тяжелую золотую печатку, из соображений не столько моды, сколько красоты – она прикрывает выцветшую татуировку в виде расплывшейся розы ветров.
Вову мы разводили долго и планомерно, мелкими подачками и обрисовыванием блестящих перспектив, выращивая в нем дилера. И он вырос. Начав с десяти граммов в неделю, Вовчик дошел уже до ста пятидесяти, и это не было пределом. Единственным минусом была патологическая ссыкливость Вовы – всякий раз при встрече он блеял, заламывал руки, уверяя, что за ним следят, что менты готовят облаву и прочие ужасы в том же роде. Поэтому процесс общения с Вовчиком делился на две части – мы передавали ему товар, принимали деньги за реализованный, а затем проводили получасовой сеанс терапии.
Мы заходим внутрь, просим позвать Каляева, и охранник тут же напрягается, стрельнув глазками в зал, где за сдвинутыми столами сидит компания плотных парней в кожаных куртках. Их прически, манеры и даже выражения лиц словно списаны с комиксов об уголовных девяностых, найдись сумасшедший художник, которому вздумалось бы их нарисовать.
Их главный, парень в широких черных джинсах (господи, где он их достал?), подходит к нам.
– Денис кто? Ты? – Он протягивает нам руку, мы церемонно и вежливо здороваемся. – Меня Руслан зовут. Давайте во двор выйдем, поговорим.
Он машет головой своим гамадрилам, и весь выводок устремляется к двери.
– Пацаны, вы просто не туда полезли. В этом районе сейчас мы работаем. Мы еще глаза закрывали, когда Вова по десять грамм пулял – себе на сигареты, с нас не убудет, но сейчас он совсем припух. Он уже килограммами у вас тарится, нам это реально торговлю подламывает.
Мы стоим на детской площадке неподалеку от «Снежинки» – я от нечего делать присел на качели, и теперь они противно скрипят, стоит пошевелиться. Руслан объясняет нам ситуацию, а эта шобла за его спиной синхронно кивает головами на каждую его сентенцию, мелко и часто, как участники мальчиковой группы за спиной поющего лидера.
Как это и водится у всяких «Бэкстрит Бойз» и «Энсинков», по окончании главной партии Руслана сменяет обдолбанный худощавый блондинчик (про себя я тут же окрестил его Тимберлейком), подхватывающий дрожащим тенорком:
– Пацаны, только без обид, ладно? Вы по-любому не местные, а мы привыкли на своей территории сами проблемы решать.
Гамадрилы из массовки со значением кивают. Если они сейчас пустятся в синхронно выверенный и отработанный пляс, хором выводя «Привыкли сами… Проблемы решать… Решать, решать…», я не удивлюсь. Жаль, камеры нет. Готовый клип.
Меня пробивает на смех. И они сразу напрягаются. Денис тоже улыбается. Я достаточно насмотрелся на Дениса во время разных терок и стрел. Сначала он менжевался, никак не мог выбрать подходящую линию поведения. Поэтому просто стал снимать с Вернера – вот и сейчас он по-вернеровски тянет паузу, улыбаясь, как будто ему известно что-то такое, что опрокинет все словесные построения оппонента. Обычно это заставляет противника нервничать или, по крайней мере, недоумевать. Эти остаются спокойными.
– Вы сами по себе или работаете с кем-то? – интересуется Денис.
– Сами, – отвечает Руслан, и Денис удовлетворенно кивает, – но, если что, можем Ходжу подпрячь. Вы тоже не его уровень, поэтому им придется решать с Вернером. Надо это вам, или мы сами договориться сможем?
– Сами договоримся. – Денис говорит спокойно, даже тихо. Чтобы понять, собеседнику приходится напрячь слух и наклониться. Эту манеру он тоже усвоил от Вернера. -Значит, поступаем так – торгуйте в районе как хотите, мы вас перебивать не будем. А вы нас. Единственное – по цене можем договориться, чтобы друг друга не подламывать. – Денис смотрит на часы, устало хмурится, демонстрируя Руслану и его бойз-бэнду, как они, в сущности, надоели ему своими мелочными проблемами. – И одну вещь усвойте. Вы только живете здесь, а район это не ваш. Я не говорю, что он наш. Он свободный. О’кей? Где Вова Каляев?
Руслан улыбается. Улыбкой, за которую обычно принято давать в морду. Я бы так и сделал, если бы не десяток гамадрил бэк-вокалистов за его спиной.
Тимберлейк достает из кармана полиэтиленовый пакет с чем-то красным внутри.
– Вова, он не может сейчас, – тянет он противным пидорским голоском, – из него столько вытекло… Он сам не может поздороваться, поэтому вон чего прислал.
И Тимберлейк швыряет в лицо Денису два окровавленных обрубка плоти, еще недавно бывшие пальцами Вовчика. Они попадают в лицо Дениса, Крот запутывается в кармане куртки, не может достать пистолет, и воздух ощетинивается стволами. Все нацелены на нас.
Впервые за все время работы я смотрю в дуло. Повезло начать сразу с большого – мне в лоб уставился обрез. А держит его обдолбанный Тимберлейк с дрожащими от напряжения руками, и спокойствия мне это не добавляет. Губы Тимберлейка кривятся, складываясь в гримасу, которую он, вероятно, считает улыбкой. На меня она производит ужасающее впечатление.
Пальцы Вовчика лежат на земле, в самом центре круга от света фонаря, и я вижу наполовину залитую бурой засохшей кровью розу ветров в месте, которое раньше было прикрыто печаткой.
– Кончайте херней маяться, – бросает Денис, не опуская рук.
– Денис, слушай, да? – прерывает Руслан. – Ты сейчас мне пообещаешь, что ни сам, ни кто-то от тебя в район этот не полезете больше, ладно?
– Я тебе завтра скажу, – Дэн тянет время, чтобы перебросить проблему на Вернера. Руслан это понимает.
– Хуй там завтра. Денис, или ты сейчас пообещаешь, или я вас всех троих зарою на хуй.
