и та безропотно впустила двоих посетителей в тесное нутро «дома», три четверти которого занимала жутковатая туша реактора. Где-то под потолком горела тусклая желтая лампа. Толком не освещая «апартаменты», она вселяла в сердце тревогу.
– Сейчас… – сказала девушка и подняла старинный тумблер на щите, зажигая еще один источник света. – Вот так я и живу. Здорово, правда?
– Да уж, – хмыкнул Рауль. – Всегда мечтал о таком доме. Хорошо еще, что тепло.
– А ты что, в своем Сан-Фелипе в подвале мэрии жил? Гордый какой! Не нравится – проваливай на улицу.
– Эль-Фернандо, а не Сан-Фелипе.
– Это только тебе интересно. Что ты вообще со мной споришь? Пришел в гости – веди себя вежливо.
Рауль смирил гордыню и последовал за взъерошенной Леной вглубь здания; им пришлось двигаться в узком промежутке между стенами и боком реактора. Несмотря на заведомо полную защиту блока, зловещие картинки на дверях подстанции продолжали волновать воображение Рауля.
Позади тела реактора обнаружилась почти жилая обстановка: продавленный диван, кресло, колченогий стул и даже небольшой телевизор. Он висел на стене, рядом с симпатичным коническим кашпо в форме дюзы первого корабля с поселенцами. На полу протертым, но ярким пятном лежал коврик с утраченным рисунком, а слева, протянутая от реактора к стене на проволоке, висела штора.
– Там туалет, если тебе интересно, – проговорила Лена и стянула плащ, став нормальной девушкой средней комплекции, вполне изящной. Даже ее полноватые бедра в совокупности с округлой физиономией смотрелись гармонично и уместно.
Она развесила верхнюю одежду на шурупах, ввинченных в стену, и стала вынимать из саквояжа банки с экзотическим продовольствием, а Рауль решил заглянуть за ширму, заинтригованный тем, как можно устроить туалет в подстанции. Проблема решалась просто: из решетки на полу выдернули десяток звеньев и водрузили над образовавшейся дырой безногий стул с дыркой посредине. Имелась даже система слива, состоящая из шланга и краника, а вода бралась из охлаждающей цепи реактора.
– Здорово, – восхитился Рауль, возвращаясь в комнату и усаживаясь в кресло. Тугая пружина тотчас впилась ему в ягодицу. – Сама смастерила?
– Что ты! От папаши в наследство досталось. – Вообще-то в это время я обычно сплю, но ты, наверное, проголодался? Что выбираешь – китовую печенку в оливковом масле, медвежатину в можжевеловом уксусе, вяленого фазана с перцем? Фрукты не предлагаю, это десерт. Есть еще жареные улитки, но они со специями, на любителя, к тому же не слишком питательно. Или, может, хочешь кильку в томате? Экзотика!
– Нет, только не кильку. Это продукция нашего завода, я съел ее тонны, пока дежурил в сервис-центре и на комбинате.
Девушка откупорила фазана с таким видом, будто целыми днями дегустировала деликатесы. Среди похищенных ею припасов нашлась и емкость с концентрированной мадерой, которую она опорожнила в пластиковую бутылку. После разбавления получилось отличное вино, чистая радость от потребления которого несколько омрачалась тем, что Рауль подозревал реакторную воду в лишних микрорентгенах.
«Снеговик» смакует закулисную возню
2 марта в Музее первопроходцев Северного округа состоится презентация третьего номера журнала «Снеговик». Поэты, писатели и просто любители литературы соберутся на эхо-конференцию в Интернете и примут участие в обсуждении материалов номера. В развлекательной части программы чемпион по коллекционированию частушек Серж Коркин исполнит лучшие произведения под аккомпанемент балалайки. Гвоздем этого номера журнала, несомненно, станут мемуары знаменитого театрального деятеля, антрепренера Ника Бломберга под названием «Новый театр на новой земле». В своих воспоминаниях автор смакует закулисные интриги известных театров Эккарта и особенно Нордстрема.
После третьего стакана, повинуясь зову Лены, он перебрался к ней на диван. Обнявшись и громко общаясь, они прекрасно проводили время, и неказистая физиономия девушки уже начинала казаться Раулю едва ли не эталоном красоты.
За полчаса она, все более пьянея, без утайки поведала ему всю свою тягостную биографию.
Лет десять назад ее отец принял так называемое «учение ардинцев» и ушел из благополучной семьи, чтобы опуститься на самое дно жизни. Родные давно подозревали в нем зреющее безумие. Однажды вечером он не вернулся с работы, и лишь неделю спустя Лена нашла в почтовом ящике его документы и кредитную карточку. Она уже хотела требовать от матери, чтобы та обратилась в полицию, но оказалось, что Федот звонил ей, нагрубил и послал к черту.
– Через два года я встретила его на улице. У меня как раз сломался флаер, и я пошла пешком в прокатную контору. А по улицам в Нордстреме сейчас мало кто разгуливает, только бездомные и романтики. Так я и очутилась у него, и потом много раз приходила.
А в сорок шестом, зимой, Федот умер от рака кожи. Во всяком случае, он показал дочери бумажку с диагнозом, поставленным бывшим врачом, а ныне обитателем промышленных «трущоб».
В этом месте Лена разразилась бурными рыданиями, и Рауль догадался, что несмотря на свое странное бегство из семьи и с работы – он трудился в компании, поставлявшей на склады и в офисы охранные системы – покойный Федот пользовался куда большей любовью Лены, чем ее мать. Последняя, кстати, быстро выскочила замуж во второй раз, а потом и вовсе уехала куда-то на юг, продав квартиру. Характер у нее был склочный, Лену она никогда не жаловала, а потому и денег почти не оставила. Ни с работой, ни с парнями у девушки никак не ладилось, и она переехала к отцу, таская для него продукты и вообще поддерживая его угасающую жизнь. Федот так и не позволил ей сдать его в клинику для бедных, а она вбила себе в голову, что не сможет бросить «наследство» родителя, не предав его светлой памяти.
– Да, это печальная история, – промямлил Рауль, цедя остатки вина.
– Знаешь, какие мудрые слова он мне говорил, когда умирал! – хлюпая носом, воскликнула Лена. – Я их помню. Вот, например: «Идеал – не пластиковая пряжка, уход за которой заключается в ежедневном натирании воском». Или вот такие: «Народ тяжелее переживает не гнет жесткого государственного эгрегора, а потерю чувства исполнения своей миссии»!
– Здорово, – восхитился Рауль. – А что такое «эгрегор»?
