Нагнувшись, он выдернул у нее из рук «Женскую волю», чем добился реплики: «Это ваш экземпляр, она его вам привезла…» Открыв издание на закладке, он пробежал глазами визуальный ряд и среди десятка голограмм наткнулся на свою физиономию. Будучи на задании, Света в тот день таскала на себе микрокамеру и непрерывно фиксировала все подряд. На снимке Милан выглядел на удивление благодушно и в общем симпатично. И даже фрагмент «кубического» интерьера кафе, набитого жующими посетителями, не смог испортить впечатления.
Вот только Милану этот снимок грозил встать костью в горле. Те, кто когда-то водил знакомство с Раулем Эндьетой, могли бы при желании узнать его в анонимном гурмане, несмотря на зеркальные очки и короткую стрижку. А особенно Иван Вешкин, чей веселый смех по адресу облапошенного соратника мог смениться озабоченным возгласом, попадись этот снимок ему на глаза.
Кажется, он непроизвольно скрипнул зубами, потому что Ника испуганно вскочила и пролепетала:
– Вам дурно, сеньор?
– Мне хорошо. – Милан закинул журнал в ящик стола и наконец-то услышал гул клиентского флаера, заходившего на посадку.
При исключении лиц из агентурного аппарата и сдаче их личных и рабочих дел на архивное хранение в отдел специальных фондов информационного центра ПУЭ
Затем в целях справочного обеспечения оперативных подразделений алфавитная карточка хранится в учетном аппарате информационного центра ПУЭ до окончания сроков хранения личного дела в специальном фонде
Отпуская Милана из клиники спустя три недели после завершения «подземной» части эксперимента, доктор Максимов сказал: «То, что ты чувствуешь, прикасаясь к человеку – плата за неспособность произнести ложь, Милан. Или наоборот, если угодно. Воздействуя на чужую психику, ты становишься огнем, который приковывает взгляд человека, останавливая его и подчиняя себе глубинные движения разума. И «сжигаешь» ты себя, потому что теперь ты во многом Rhododendron palustre Petrovi. Сознание твое сгорает изнутри, потому что ты лишен корней, питаемых почвой Эккарта. Проникая же в чужой разум, ты словно пускаешь в себя древоточца, ментального паразита – чужое сознание, только и ждущего момент, чтобы поглотить тебя. Я говорю «сознание», чтобы не сказать «душа» – я ботаник, а не теолог, Милан. Извини за антинаучный стиль моих слов, просто так тебе будет понятнее, от какой опасности я хочу тебя предостеречь». – «От какой же?» – «Люди. Привязанности. Что-то большее бытового контакта – близкие человеческие отношения». – «Зачем вам это нужно? Что получили вы, достав меня из земли и утыкав мой организм датчиками?» – спросил его Милан, коченея от бесконечной пустоты, что ледяным коконом окутывала его, отталкивая от людей. «Чистая наука не нуждается в обоснованиях, – ответил доктор. – Не волнуйся, скоро я должен синтезировать противоядие от этих затруднений, и круг изменений твоей психики замкнется. Только не забывай отправлять мне еженедельные отчеты о состоянии твоего организма, и в нужный момент я пришлю тебе нужный препарат… Кем стали древние эккартяне, когда нашли способ превратить себя в органическую часть своей земли? Подумай об этом, и тогда у тебя, может быть, пропадет сомнение в целесообразности наших опытов. Где они, эти существа, обладавшие человеческим обликом, но променявшие его на растительное существование и фактический уход от активного освоения Эккарта? Надеюсь, со временем с помощью таких добровольцев, как ты, мы ответим на эти вопросы».
Где прибыли?
В настоящее время квоты на добычу газа добывающей компании «Газовик-затейник» полностью переуступлены различным частным компаниям, осуществляющим операции с сырьем. Его реализация (причем продается газ друг другу, по цепочке) идет по ценам, которые несколько ниже устоявшихся в стране – отсюда невысокий уровень налогообложения, которому подвергаются компании этой неявной промышленной группы. Любопытно, что все фирмы, обладающие квотами, выступают одновременно и в качестве арендаторов добывающего оборудования «Газовика» (наиболее крупный из них – некая фирма «Русское Поле»). В итоге все выгоды от того, что в Восточном округе установлен льготный порядок уплаты налогов, предусмотренный для производителей, самостоятельно реализующих продукцию за пределами округа, растворяются в непомерных тарифах на аренду добывающего оборудования. Запутанные схемы взаимоотношений между членами такого «консорциума» приводят к тому, что акции «Газовика», стоя на бирже порядочные деньги, реально приносят акционерам мизерную прибыль – а куда девается весь доход от продажи газа, непонятно. Но поскольку почти все ценные бумаги принадлежат одному и тому же кругу лиц, не заинтересованному в разглашении того, как работает их система, страдают только отдельные граждане, по неосторожности купившие пару-тройку простых акций «Газовика-затейника». Ведь продать их потом крупным держателям по биржевой цене практически невозможно!
Пока барыши ловких дельцов растут, региональный бюджет несет очередные потери. По мнению экспертов, упущенная выгода Восточного округа в связи с переуступкой квот от реальных производителей к газотрейдерам только по «Газовику» составляет за год более 10 млн. крон.
Милан опасался, что «братец» Чунь решится на нотацию или еще как-нибудь даст понять, будто терзания Светы ему небезразличны, но все обошлось. Китаец окручивал очередного клиента, когда эксперт выбрался на крышу после рабочего дня.
Подняв машину в небо, Милан ввел в бортовой компьютер адрес колледжа Св. Патрика и отдался на волю автоматики. Искать самостоятельно 138-ю улицу в диком месиве тупиков, переулков, авеню и «пролетов», в которое превратилась столица за десятилетия беспорядочной застройки, было бы откровенной глупостью. Особенно в такое время дня, когда сотни тысяч рабочих и служащих разнообразных компаний и фирм одновременно взлетели со служебных стоянок, превратив небо в подобие пчелиного роя в момент перемены места обитания. Милан сомневался, что кто-то сейчас добровольно отключил автопилот, настолько плотным было воздушное движение. Даже реклама на время отступила на задний, или «нижний» план, с трудом пробиваясь одиночными всполохами сквозь полноводные потоки флаеров и дилижансов. Только цеппелинам, раскрашенным речевками и голограммами, удавалось мозолить пассажирам глаза.
На дорогу ушло минут двадцать – колледж притулился на берегу небольшого островка в западной части дельты, заняв микроскопический офис и раза в два более крупный цех, набитый всевозможными агрегатами. Сквозь прозрачные стены было видно, как десяток студентов под присмотром пары преподавателей старательно копается во внутренностях машин. Еще человек двадцать торчали в изолированных кабинках за терминалами, натыканными вдоль стен, и напряженно таращились в тестовые задания.
– Вы записались на наш курс? – ослепительно улыбнувшись Милану, поинтересовалась совсем не «технического» вида девушка.
– Да, еще в субботу.
