Линдо уступил свое место Берену, кто — то из нолдор принес сиденья для Брандира и Даэрона. Какое — то время двое вождей, ни слова не говоря, смотрели друг другу в глаза.
— Нехорошо получилось, Хисэлин, — сказал наконец Берен.
— Я уже сказал, что сожалею о происшедшем, — ответил эльф.
— Одних сожалений мало. Между порядочных эрухини принято платить виру за случайно убитых.
— Что ж, — нолдо вскинул голову. — Называй свою цену.
— Я не думаю, что эта цена чрезмерна. Видишь ли, я вел отряд к Тол — и–Нгаурхот, чтобы освободить Финрода и его спутников. Они в заложниках там, полностью в воле Саурона, который не знает ни милосердия, ни чести. Завтра мы собирались взять ворота замка, но из — за вас, эльдар, мой отряд сократился больше чем вполовину. Будет справедливо, если вы займете место тех, кого вы убили, — он выпрямился и осмотрелся, стараясь взглянуть в глаза каждому из эльфов, собравшихся в круг возле своих вождей.
Расчет оказался точен. Он задел нужную струну: почти у всех в глазах было одобрение.
— Твое требование справедливо, — после короткого раздумья сказал Хисэлин. — Но мы не можем идти с тобой, пока не узнаем всех обстоятельств дела. Как вы оказались здесь, горцы? Почему вы одеты в платье слуг Моргота? Пойми мою осторожность, Берен: последнее, что я о тебе слышал — что ты предатель на службе Саурона, что ты продал свою честь за Сильмарилл… Я видел тебя в их рядах своими глазами — и кажется, на тебе был тот самый плащ и тот самый накольчужный кафтан, что я вижу сейчас.
— Ты знаешь правду, но не всю. Мне действительно обещали Сильмарилл за верную службу — и обещали предать Финрода лютой смерти, если я проявлю непокорность. Суди сам, как мне нужно было поступить. Я уже условился с лордом Маэдросом и с государем Фингоном, что подниму в Дортонионе мятеж, едва Саурон начнет наступление. Я это сделал, войско морготова наместника, Ильвэ — Полуэльфа, рассеяно, Болдог мертв, волчьи отряды истреблены.
— Ты хочешь сказать, что в Дортонионе идет битва?
— В Дортонионе она уже кончилась. Восьмитысячное войско Саурона сейчас должно было проследовать к Эйтель — Сирион. Если все идет правильно, их перехватят и разобьют у Топей Сереха. Если кому — то из них удастся прорваться обратно к Ангродовым Гатям — а иначе Топи сейчас не пройти — они вернутся сюда, в Тол — Сирион: Саурон обязательно попытается удержать эту крепость… Поэтому важно напасть сейчас, пока их там мало, пока самого Саурона в замке нет.
— Так ты подлинно знаешь, что его там нет?
— О, Валар!.. Да, знаю.
— Откуда?
— Это моя и короля Финрода тайна, она уйдет со мной на Запад.
— Ты начал мятеж, иными словами — обрек Финарато на смерть. Так, может быть, он уже убит?
— Там будет видно, эльдар. Я должен взять Тол — и–Нгаурхот как можно быстрее. Армия «Хэлгор» рассеяна, Маэдрос и Гортон добивают остатки, но я не стал к ним присоединяться. Мятеж начался всего неделю назад, Саурон может еще ничего не знать, и тогда Финрод жив. Возможно, все еще живы — мы спешили как только могли.
— Нет сомнения, мы должны их поддержать, — горячо сказал Фейнарин.
— А что будет с ранеными?
— Оставьте нас здесь, — сказал Элвитиль, и, как обычно, его ровный тихий голос заставил всех умолкнуть и слушать. — У вас на счету каждый меч. Скольких вы могли бы оставить с нами без ущерба для себя — пятерых? Десятерых? Если искать нас выйдут орки, эти десятеро нас не спасут. Умрем мы или выживем — зависит от вашей победы или поражения. Так что берите всех, кто сможет драться.
Хисэлин кивнул и повернулся к Берену.
— Как ты собрался брать Волчий Остров с тремя полусотнями мальчишек?
— Хитростью, — сказал Берен. — Саурона сейчас там нет, и его основные силы — на севере, за топями Сереха. Замок удерживает Стража Росомах, общим числом — не более четырех сотен, большинство — орки. Мы думаем сделать так: ночью к мосту подъедет небольшой отряд — якобы, беглецов из тех, кого мы разбили в долине Хогга. С отрядом буду я — для виду связанный, но так, чтобы мгновенно освободиться от пут. Узнав, что я схвачен, мост опустят обязательно. Проникнув в замок, мы захватим мост и надвратную башню, впуская основные силы, которые до времени затаятся. Они пойдут в атаку, едва начнется рубка.
— Звучит неплохо, — согласился Хисэлин. — Но хватит ли у нас сил? Ты представляешь себе, насколько хороши укрепления замка?
— Вполне. Я же был там не раз. — Он развернул на коленях тряпицу с чертежом Тол — и–Нгаурхот, что сделал Нимрос с его и Элвитиля слов.
— Вот здесь они устроили тюрьму, — Берен показал на внутреннюю башню в кольце стен. — От ворот сюда можно пройти двумя путями: или через вот этот переход, или по стенам. Лучше, конечно, по стенам… И лучше, эльдар, если это сделаете вы. Мы ведь не собираемся рубиться в переходах, тесный строй врага мы будем брать на самострелы.
— У них тоже есть самострелы, — заметил Хисэлин.
— Но мы стреляем вдвое быстрей.
Брандир, все время разговора молча чертивший что — то наконечником болта на земле, поднял голову.
— Мы не ищем здесь чести — куда нам до государя Финголфина… Мы просто хотим покончить с ублюдками и освободить тех, кто ради нашей свободы рискнул всем.
— Ты говоришь, что Государь Фингон действует в согласии с лордом Маэдросом, но откуда мне знать о правдивости твоих слов? — приподнял брови Хисэлин. — Мне лорд Келегорм ничего не сообщил — почему? Разве брат утаил бы от него свой замысел?
— Спроси у него, — ядовито откликнулся Берен. — Я знаю то, что я знаю: Маэдрос с Финродом и Фингоном сочли нужным не вмешивать Нарготронд вообще, зная, что за перемещениями его войск Враг будет следить с особой тщательностью.
— Откуда мне знать, что вы не заманиваете меня в ловушку? Откуда я знаю, что вы — не отряд разведчиков, посланный в Хитлум?
— Ты смеешься? Ты бы послал в такую важную разведку самого ненадежного из своих командиров?
— Пообещав ему Сильмарилл — почему бы нет?
— Нолдор, вы меня знаете, — вступил в разговор Даэрон. — Стал бы я на одну сторону с настоящим предателем?
— Я устал спорить, — Берен поднялся. — Слушайте меня, нолдор! Хоть вы и проредили мой отряд, завтра я пойду на Тол — и–Нгаурхот. Потому что мне ведома благодарность, и еще — ради любви к тому, кто вывел из тьмы мой народ. Оставайтесь здесь, если ваша кровь не так солона, как кровь смертных. Мы победим — или погибнем — без вас.
— Постой — постой, — Хисэлин, вскочив, удержал Берена за плечо. — Мы верим тебе. У Даэрона нет причин тебя любить, и если уж он ручается за твою верность — какие основания у нас тебя подозревать?
— Вот еще одна вещь, о которой я хотел поговорить, — Берен встал над Хисэлином, и тому пришлось подняться. — Это правда, что ваш господин держит в заточении Лютиэн Тинувиэль, намереваясь силой взять ее в жены?
— Эльдэ нельзя взять в жены силой, ты должен бы это знать, — проговорил Хисэлин.
— Это было правдой десять дней назад, — тихо отозвался Фейнарин. — Она бежала и мы ищем ее. Мы уже почти отчаялись ее найти, и собрались повернуть назад — когда увидели вас, скрывающихся на ночь в Кирит — Мегил, и с вами — женщину, похожую на нее.
— Так это… — Берен задохнулся. — Это из — за нее вы…
Не договорив, он кинулся вперед — молча, страшно, с перекошенным черным лицом. Брандир не знал, что он собирается сделать — то ли придушить эльфа, то ли надавать ему затрещин, то ли перегрызть глотку — а может, просто отшвырнуть его в сторону и бежать расправляться с Даэйрет; выяснять это было некогда, Брандир действовал быстрей, чем думал: выхватив у одного из эльфов копье, он ударил Берена по
