— Наверное, произнести речь следует тебе, Бьюлл, — сказал пастор. — Ты, кажется, знал его…
— Мне? — Филлипс стоял, пораженный ужасом. — Я понятия не имею о проведении заупокойной службы.
— Ничего страшного, — успокоил пастор Джей. — Просто расскажи, что ты знаешь об этом человеке. А я ничего не знаю о нем. Прошу прощения, сестра… — сказал он Мегги.
— Но я не могу… — начал Филлипс.
— Я могу!
Слова раздались с траурной семейной скамьи, и Мегги с отцом, повернувшись, недоверчиво уставились на Джесси.
— О, ради всего святого, это же нелепо! — простонал Филлипс, поворачиваясь к остальным на скамье дьяконов, надеясь получить совет, как выпутаться из сложившейся ситуации.
Шум нарастал, голоса становились все более возбужденными. Джесси никому не дал времени на размышления; он поднялся и встал перед прихожанами.
Молодой человек заметно волновался. Голубые глаза казались огромными, словно блюдца, верхняя губа дрожала, как будто в любую минуту Джесси готов был разразиться рыданиями. Но он не заплакал.
Джесси посмотрел на отца и Мегги. Потом обвел взглядом собравшихся.
— Я не часто говорю перед людьми, — начал он. — В основном потому, что не отличаюсь особым умом и люди не прислушиваются к моим словам.
Он оглянулся на пастора Джея, по-прежнему стоявшего на своем месте за кафедрой.
— Но если проповедник не помнит Ро Фарли, то я помню.
Джесси откашлялся и храбро вскинул подбородок.
— Ро Фарли был моим другом, — объявил он. — Никто не заставлял его. Некоторые, возможно, удивлялись, почему он дружил со мной. Он ведь был умным, умнее многих собравшихся здесь. Он знал об этом, когда приехал в наши места, но никогда не важничал.
Джесси еще раз откашлялся. Голос его окреп, легкая дрожь исчезла, и с каждой минутой слова звучали все более уверенно и весомо.
— Сначала он не показывал, какой он умный, потому что хотел понравиться людям. Ведь люди не любят тех, кто сильно отличается от них. А позже — потому, что не считал себя лучше вас из-за своего ума.
От волнения Джесси теребил рукава пиджака, но даже не замечал этого.
— Понимаете, — продолжал он, — Ро Фарли считал, что блестящий ум — дар Божий. Просто дар — вроде того, что папа преподносит тебе на Рождество. Ты не заработал его и не заслужил. И человеку не следует гордиться своим умом, так как сам он не имеет к нему никакого отношения. Это милость Господа. И если парень задирает нос, гордясь, что он умнее некоторых других, это так же глупо, как если бы он считал себя особенным потому, что у него голубые глаза или бородавка над губой.
Джесси помолчал, скользя взглядом по толпе, в надежде, что его правильно поймут.
— Ро Фарли убеждал меня, что не стоит стыдиться, если Бог не дал ума. Ведь, как и любой нормальный смышленый парень, я здесь совершенно не при чем.
Молодой человек гордо улыбнулся.
— Ро считал, что в этом мире по-настоящему надо ценить лишь то, чего мы сами достигли с помощью даров Господних. Он восхищался нами, жителями гор! Он приехал из сказочного места, где есть океан, поезда и живет такое количество людей, какого мы за всю жизнь не увидим. А мы не имели ничего общего с теми людьми. Мы совсем ничего не имели, кроме наших песен и мелодий. Ро сказал, мы привезли их из-за моря давным-давно. Мы сохранили их. И он был благодарен нам за это. Вот зачем Ро привез Слушающий Ящик.
Спокойный голос Джесси, казалось, гипнотизировал прихожан, задумчиво и почтительно сидевших в полной тишине, внимая каждому слову.
— Ро Фарли не был совершенством, — продолжал Джесси. — Он делал ошибки. Я сам совершал множество ошибок. Я ужасно переживал за них. А он переживал за свои. Но он не пытался скрыть их, или притвориться, что не делал ничего такого, или переложить вину на кого-то еще. Он признавался в том, что сделал, и в следующий раз пытался сделать лучше.
На мгновение заколебавшись, Джесси перехватил взгляд сестры. Она ободряюще улыбнулась ему.
— Кое-кто думает, что женитьба Ро Фарли на моей сестре — ошибка. Моя сестра, Мегги, тоже была одной из тех, кто так думал. Но насколько я понимаю, это не ошибка. Ро любил Мегги. Он говорил мне… ну, мы иногда разговаривали о личном — он говорил о своем отношении к любви, жизни, людям, о том, как оно изменилось благодаря Мегги. Она заботилась о нем, а до этого никто не проявлял к нему внимания и участия.
Глаза Мегги наполнились слезами, и она прижала к лицу платок.
— Возможно, кое-кто из вас посчитает, что это только слова, и Ро на самом деле думал не то, что говорил мне — о том, что не очень страшно быть слабоумным вроде меня, и о том, как он любит Мегги. Но я знаю — он не придумывал и не лгал. Ро Фарли был моим другом, а друзья всегда говорят друг другу правду.
— Верно, Джесси!
Неожиданно раздавшийся голос прозвучал от дверей церкви. Все прихожане обернулись на звук. Несколько человек вскрикнули. Бьюла Уинслоу лишилась чувств.
— Я говорил тебе, что вернусь, Джесси, — сказал Ро, продвигаясь по проходу. — И я не мог солгать своему другу.
— Ро! — Мегги встала, пристально наблюдая расширившимися глазами, как человек, которого она любила, идет к ней.
— Я слышал, что ты говорил об ошибках, Джесси, — продолжал Ро. — Твоя сестра как раз допустила небольшую ошибку. Я не умер! И еще долго не собираюсь умирать.
Он дошел до первого ряда и был теперь на расстоянии вытянутой руки от любимой женщины.
— Ты дома… — прошептала Мегги.
— Да, я вернулся домой, — ответил он. Толпа вокруг них вновь ожила. Женщины радостно переговаривались. Дети носились среди взрослых, как будто церковная служба неожиданно превратилась в пикник. Мужчины дружески хлопали Ро по спине и радостно приветствовали его.
Анри схватил его за руку и энергично потряс.
— Я знал, что ты вернешься, сынок, — кричал он, перекрывая шум толпы. — Почему-то знал, и все!
Бабушка Пигготт одновременно плакала и смеялась. Она обхватила за шею своего племянника Пигга Бруди и звонко чмокнула его в щеку. Тот покачал головой и сплюнул комочек табака в жестяную коробку, которую носил с собой, потом заявил всем, кто смог услышать его, что «это — самая потрясающая чертовщина, которую я видел в своей жизни».
Джесси скакал, как мальчишка у конфетного прилавка, ожидая своей очереди обнять друга. Когда пришел его черед, он обхватил Ро, как большой белокурый медведь.
— Я так рад видеть тебя, приятель! — сказал Ро.
— Я старался не плакать, — доверительно сообщил Джесси. — Но я так сильно скучал и мне так много хочется рассказать и показать тебе…
— Надеюсь, у нас будет много времени для этого, — ответил Ро. — И когда-нибудь, когда я действительно умру, то хочу, чтобы ты снова повторил все, что говорил сегодня обо мне.
Джесси кивнул, но потом честно признался:
— Не знаю, смогу ли я запомнить все эти слова так надолго…
Мегги, еще не пришедшая в себя, стояла рядом. Сердце колотилось в груди. Она по-прежнему все видела, чувствовала, дышала. Но ее не покидало ощущение нереальности происходящего.
Когда Ро встал прямо перед ней, над толпой постепенно нависла тишина.
— Привет, Мегги, — тихо сказал он. Дрогнувшим голосом Мегги ответила:
— Привет, Ро — Взгляд Ро скользнул по ее лицу, глазам, волосам, скрытым наполовину под незамысловатой черной шляпкой, стройной фигуре, облаченной в траурное платье, еще ниже…
— На тебе туфли! — с изумлением произнес он.
— Так ведь почти зима, — ответила Мегги. Они неотрывно смотрели друг на друга, забыв об
