что Дина невольно начала нервничать. В руках он держал маленький кожаный футляр и букет из кремовых роз.
— Леди Дина готова, мадам?
— Да, — ответила маркиза. — Думаю, вы заметите, что она успела измениться к лучшему даже за столь малое время. Миледи — способная ученица. Терпеливая и старательная.
Она подошла к ширме и сдвинула ее в сторону, провозгласив:
— Voila!
Коби взглянул на жену. В ней не осталось ничего от девочки, на которой он женился, и которую привез в Париж. Платье, тщательный и скромный макияж, новая прическа и манера держаться уже изменили ее. Если ее обучение и дальше пойдет тем же темпом, Виолетта изведется от ревности, увидев ее в Лондоне.
— Вы выглядите ослепительно, леди Дина Грант, — серьезно произнес он, протягивая ей футляр и букет. — Думаю, это дополнит ваш туалет.
Его комплимент смутил Дину… хотя она и сочла его простой любезностью. Коби заметил недоверие на ее лице и обратился к маркизе.
— Вы не подпускали ее к зеркалу?
— Как вы и приказали, мосье Грант.
— Отлично. Иди ко мне, Дина, любовь моя. Возьми подарок и раскрой его.
«Строительный раствор, — с иронией подумала Дина, — не забывай о строительном растворе». Она взяла футляр и спокойно произнесла, помня поучения маркизы:
— Спасибо, Коби. Ты оказал мне огромную честь.
Маркиза пробормотала нечто одобрительное, а муж, судя по выражению его лица, догадался, что Дина посмеивается над ними обоими.
Все еще улыбаясь, не слишком скупо, но и не слишком широко — именно так, как учила мадам, Дина раскрыла футляр и обнаружила в нем ожерелье из бледно-розового жемчуга. Теперь ее радость была искренней.
— Ой, какая прелесть, и как идет к новому платью!
Все наставления маркизы вылетели из головы. Дина бросилась на шею к Коби. Он хоть и поморщился, но сказал, подставив щеку для поцелуя:
— Да, я специально подбирал цвет, любовь моя. А теперь позволь мне надеть его на тебя. Сама ты с застежкой не справишься.
— О, да, — пылко воскликнула девушка, а затем, вспомнив о том, чему ее учили, добавила более сдержанно, — С удовольствием.
Дина чувствовала прикосновения его пальцев, пока он надевал ожерелье, и, не раздумывая, наклонила голову и поцеловала его руку.
Коби помедлил мгновение и тихо сказал:
— Откройте зеркало, мадам маркиза, s’il vous plait.
Маркиза подчинилась, Коби нежно развернул Дину к зеркалу, и она впервые увидела свой новый облик.
Неужели это Дина Фревилль? Разве можно так измениться за один день?
В ту ночь маркиза и Коби отвезли ее на бал, словно Золушку, но принц уже выбрал ее, карета не превратилась в тыкву, да и злая сестра у нее была всего одна.
Во время своего пребывания в Париже Дина чувствовала себя действующим лицом театральной пьесы. Но теперь не было занавеса, опускающегося в конце представления, не было плаща, который нужно надевать, чтобы возвращаться в нем по темным улицам к обыденной жизни.
Отныне леди Дина Грант, жена Джейкоба Гранта, вызывала в людях зависть и восхищение, и это стало ее обыденной жизнью.
Восьмая глава
— Он вернулся из Парижа, шеф. Без своей миссис. Вы хотите, чтобы я и дальше следил за ним?
Уокер знал, что его поиски загадочного мистера Хорна, были делом личным, а не официальным, и что он должен отказаться от них и заняться настоящими преступниками. Только вчера комиссар спросил у него о ходе расследования.
— Я еще не нашел его, сэр, но не теряю надежду, — ответил Уокер.
А комиссар со вздохом приказал ему:
— Есть более важная работа, Уокер. Оставьте его в покое.
Что ж, он не собирался никого оставлять в покое. Ни Бейтс, ни остальные констебли не знали о распоряжении комиссара.
— Только не ты, Бейтс, — сказал Уокер. — Он знает тебя в лицо. Пошли за ним Алькотта. Прикажи ему быть осторожным и отчитаться передо мной в конце недели.
Алькотт был осторожен, но этого оказалось мало. Через двое суток Коби понял, что за ним наблюдают. У него было особое чутье — один из странных талантов, о котором не подозревали лондонские аристократы. Кроме фотографической памяти, позволявшей ему с легкостью выигрывать в карты и шахматы, он обладал способностью чуять слежку.
Итак, украдкой поглядывая на преследователя, он легким шагом принялся кружить по улицам и площадям вокруг квартала Мэйфейр, обдумывая, как бы насолить Уокеру.
На следующий день, одевшись как можно неприметнее, он устроил для несчастного Алькотта еще более веселую прогулку. Он довел «легавого» до грязной конторы на краю Сити, снятой на имя мистера Дилли.
Коби представлял себе, какой восторг вызовет это известие в Скотланд-Ярде, и не ошибся. Алькотт ворвался в каморку Уокера, сияя от счастья и лопаясь от гордости.
— Отличная работа, констебль, — похвалил его Уокер. — Продолжай в том же духе, и сообщай обо всех новых открытиях.
Через два дня он вернулся еще более довольным собой и огорошил Уокера очередной новостью.
— Он время от времени посещает какой-то дом в районе доков. Его клерк говорит, будто там происходит что-то странное.
Сначала Уокер решил, что расследование проходит слишком уж гладко, но вскоре отбросил эту мысль.
Однако, он не зря сомневался. Мистер Дилли подробно объяснил клерку, что тот должен говорить своему любопытному новому знакомому.
Коби собирался как следует повеселиться. Разоблачение его не пугало: в то время он считал, что покончил с этим делом раз и навсегда.
Вскоре Алькотт убедился, что мистер Дилли время от времени наведывается в какой-то дом. По словам Алькотта, здание казалось обшарпанным и стояло в стороне от дороги. Ему удалось лишь выяснить, что у хозяев дома очень много детей.
— Дети? — задумчиво переспросил Уокер. — Наверное, какая-то ширма. При чем тут дети? Ты уверен, что это наш человек, Алькотт?
— Уверен, сэр. — Алькотт уже предвкушал повышение в звании.
— Ну да, — заметил Уокер, — и он отправится туда на следующей неделе, надев свой лучший костюм.
Алькотт уже отыскал каморку в доходном доме, где Джейкоб Грант переодевался в подозрительно вульгарный наряд, включающий в себя клетчатые брюки, коричневый пиджак и шляпу-«котелок» — униформу бедных ремесленников.
— Какого черта ему там надо? Мы прочешем этот дом, Бейтс, вот что мы сделаем. В следующую субботу. Выясним, что за игру он ведет. Ты тоже пойдешь с нами, Алькотт.
Подходя к загадочному дому в субботу, Уокер не мог сдержать нетерпение. Алькотт и Бейтс еле поспевали за ним.
Он позвонил. Дверь открыл сгорбленный пожилой человек.
— Полиция! — объявил Уокер. — У меня ордер на обыск, — это была ложь, но большинство людей, с
