слишком сильно люблю тебя.
Он признался ей в любви, и не один раз, а целых два! Хотя никогда не говорил этого наяву. Но как только Дина задумалась об этом, пустынный пейзаж начал таять, и сон прервался.
К утру его признание забылось; если бы Дина и вспомнила его слова, то не поверила бы им… ведь желания сбываются только во сне.
Зато Коби долго не смыкал глаз. Он нежно обнимал Дину и думал о Белите, впервые не чувствуя за собой вины.
Однажды Хендрик сказал ему, что он не Господь Бог, и не в его силах взвалить на плечи все беды мира.
Завтра, когда все закончится, он скажет Дине то, что должен был сказать давным-давно: что он искренне любит ее и никогда больше не подвергнет ее опасности, не станет рисковать ни ею, ни их отношениями. Наконец-то Коби Грант остепенится и заживет собственной жизнью.
И, наконец, уже проваливаясь в сон, он вспомнил Джека и Мариетту, которые любили его… и любят до сих пор. Теперь он горько сожалел о своем разрыве с ними, о том, что не только отверг их любовь, но и отказался признать их своими родителями. Нет, нельзя было доставлять Софи эту радость.
Так или иначе, придется помириться с ними, попытаться загладить десятилетнюю размолвку. Приняв решение, Коби почувствовал, какой камень свалился с его души, и уснул безмятежно, как не спал уже многие годы.
Письмо Софи Мессингем лежало в камине горкой серого пепла, который утром выметет служанка.
Зал суда был полон до отказа. Вошел судья, величественный в своем одеянии. Адвокаты, которые только что обменивались шутками в комнате для переодевания, вновь превратились в злейших врагов. Ответчики предвкушали победу. Лишь сэр Рэтклифф, чувствуя себе обреченным, смотрел с ненавистью на весь мир, и особенно на Джейкоба Гранта. Принц Уэльский отсутствовал… по уважительным причинам.
Уокер и его подчиненные застыли в ожидании: сегодня дело наверняка завершится, и они получат свою добычу.
Выступая с заключительным словом, оба адвоката превзошли самих себя. Сэр Альберт превозносил сэра Рэтклиффа до небес. О троих ответчиках он отозвался уважительно, зато Коби обозвал авантюристом. Он знал, что не сумеет изменить сложившееся у присяжных благоприятное мнение о мистере Ван Дьюзене, но сделал все, чтобы пробудить сомнения в его честности.
Свидетельства против сэра Рэтклиффа он назвал неубедительными и заявил, что понять не может, как принц Уэльский мог им поверить. По его мнению, подписанное признание является не доказательством вины сэра Рэтклиффа, а свидетельством его преданности принцу.
— Я молю вас, — обратился он к присяжным, — восстановите доброе имя сэра Рэтклиффа и позвольте ему продолжить политическую карьеру, так жестоко разрушенную этими ошибочными обвинениями.
К раздражению судьи, зрители с галерки, ничего не знающие о сэре Рэтклиффе, но считающие его жертвой принца Уэльского, принялись аплодировать в знак поддержки. Зрители, сидящие в первых рядах, хранили молчание.
— Тихо, — рявкнул лорд главный судья. — Здесь вам не театр и, — он сердито взглянул на сэра Альберта, — не мюзик-холл.
Сэр Дарси был сдержан и проявлял больше сожаления, чем гнева. Он предпочел не останавливаться на бессмысленных и ничем не подкрепленных обвинениях в адрес мистера Гранта (по его собственным словам), но сосредоточился на сильных сторонах позиции ответчиков. Мысль о том, что сэр Рэтклифф мог подписать документ ради спасения принца, он назвал «невиданным донкихотством».
Наконец, дошла очередь и до судьи.
Лорд Кольридж не оставил никаких сомнений в исходе дела. Он обрушился на сэра Альберта за личные нападки в адрес всех ответчиков, а особенно несчастного мистера Джекоба Гранта, который всего лишь исполнил долг чести, засвидетельствовав то, что видел собственными глазами.
— Скажу наконец, — заявил он, — что попытки очернить репутацию мистера Гранта были предприняты лишь потому, что его свидетельство оказалось решающим. Он американец, гость в нашей стране. Я надеюсь, что это бесстыдное обвинение, от которого доктор Ван Дьюзен не оставил и камня на камне, не отразится на его мнении о британской системе правосудия.
Сэр Альберт побагровел. Злые языки утверждали, что лорд главный судья и адвокат не ладят друг с другом, и судья воспользовался подвернувшейся возможностью, чтобы уязвить сэра Альберта.
Судья поддержал заявление сэра Дарси о том, что ни один разумный человек не станет губить свою репутацию ради кого бы то ни было.
— У вас, — обратился он к присяжным, — есть все основания полагать, что раз сэр Рэтклифф Хинидж поставил свою подпись под признанием, один этот факт является прямым и неоспоримым доказательством его виновности. Невозможно поверить, что невинный человек мог бы сам, намеренно, объявить себя бесчестным. Господа присяжные, решение за вами.
— Боже мой, — прошептал Кенилворт. — Им же нечего решать.
Присяжные удалились. Зрители начали вставать, потягиваться, ходить по залу. Дина помахала мужу впервые за всю неделю, пока шло заседание. Коби испытывал огромное облегчение. То, что началось с похищения Лиззи Стил, наконец-то завершится. В исходе дела он не сомневался.
Уокер тоже дожидался вынесения вердикта. Он собирался арестовать сэра Рэтклиффа на улице, при выходе из здания суда.
Неожиданно раздался гул голосов. И десяти минут не прошло, как присяжные объявили, что готовы огласить свое решение!
— Зря я ставку не сделал, — прошептал Рейни.
Коби не ответил. Он видел, что ни один из присяжных даже не взглянул в сторону сэра Рэтклиффа. Наконец-то Лиззи Стил и ее подруги по несчастью будут отомщены.
Он выиграл закулисную войну с сэром Рэтклиффом, но испытывал не торжество, а печаль. Та же печаль наполнила его сердце, когда он застрелил убийцу Белиты, потому что месть не вернет к жизни несчастных жертв, и три мертвых девочки останутся лежать в своих безымянных могилах.
В зале раздались крики и радостные возгласы. «Три благородных пэра» и Коби обменялись рукопожатиями. Галерка, настроенная против принца, безумствовала. Вокруг здания суда собрались любопытные. Известие о вынесенном вердикте дошло и туда, и крики, ликующие и возмущенные, свидетельствовали о настроениях толпы.
Дина и Виолетта бросились к Коби и Кенилворту.
— Я так рада, что все уже позади, — воскликнула Дина. — Теперь мы можем отпраздновать.
Коби обнял ее и прошептал ей на ухо:
— Я тоже, Дина. Когда приедем домой, скажем Джилсу, чтобы приготовил для нас ванну.
Он начал проталкиваться сквозь толпу. Большинство из присутствующих в суде были настроены дружелюбно, радостно приветствовали его и остальных ответчиков, хлопали по спине, протягивали ладони для рукопожатия. Только Хендрик Ван Дьюзен куда-то пропал.
Лорд Кенилворт схватил Коби за руку и с широкой улыбкой сказал:
— Ей-богу, Грант, только благодаря вам мы выиграли дело, а Ван Дьюзен добил Паркера, когда доказал, что обвинение против вас было сфабриковано.
Дагенхэм и Рейни закивали в знак согласия. Одна лишь Дина взглянула на Коби с иронией, прежде чем встать на цыпочки и чмокнуть его в щеку со словами:
— Внешность часто бывает обманчивой!
Пока ответчики праздновали победу, сэр Рэтклифф, на лице которого был написан ужас перед виселицей, стоял в нерешительности.
Только что к нему подошел адвокат и без прежней учтивости сказал:
— Один совет. Я узнал, что снаружи вас дожидается полиция с ордером на арест. Так что прежде чем выходить подождите несколько минут, пока толпа рассосется.
Сэр Рэтклифф кивнул и протянул адвокату руку, которую сэр Альберт отказался пожать. Он чувствовал на себе любопытные и враждебные взгляды. Вопли галерки и угроза ареста казались ему сном: решение присяжных означало, что его жизнь кончена. Он обречен.
