Все сходится, Джек, включая и то, что недавно ты неожиданно разбогател.
Джек поморщился.
— А как же запасы, которые вы сплавляли Дилхорну и остальным? Вы собираетесь отвечать за это?
— У тебя крыша съехала, Джек. Ты же прекрасно знаешь, что торговцам продаются излишки.
— То-то вы так подлизываетесь к Дилхорну. А потом у него еще хватает наглости доносить на меня!
— Ты помешался из-за него, Джек. Он не имеет к этому никакого отношения. Я его уже несколько месяцев не видел. И кто подлизывается? С чего ты взял? Это я тебя допрашиваю, а не ты меня, и у меня достаточно доказательств, чтобы отдать тебя под трибунал. Но я не сделаю этого, если ты будешь благоразумным. Ты согласен быть благоразумным, Джек?
— Смотря, что вы имеете в виду… сэр.
— Я скажу, что я имею в виду. — В голосе О’Коннелла звучала усталость. — Я разжаловал интенданта в рядовые… за неподчинение, а не за кражу. Зато скандала не было. Он еще благодарил, что его не выпороли и не уволили из армии. А что касается тебя, можешь подавать прошение и отправляться домой на следующем же судне. Не хватало еще, чтобы ты шатался по Сиднею.
— В отставку, что ли?
— Куда ж еще… или ты предпочтешь трибунал? Тебе решать, мне-то все равно.
— Какой у меня выбор? — Лицо Джека исказилось. — За всем этим стоит проклятый Дилхорн. Я знаю.
О’Коннелл тяжело вздохнул.
— Ты ничего не отрицаешь, Кэмерон? Позволь мне дать тебе совет. Ты и раньше умом не блистал, а как с Дилхорном подрался, так и вовсе…
— Подрался! — взвизгнул Джек. — Я не дрался с ним. Этот чертов мерзавец напал на меня без предупреждения. Я знаю, что все это подстроил он.
О’Коннелл встал.
— Никто ничего не подстраивал. Вини во всем собственную глупость. А теперь убирайся с моих глаз, и если завтра утром я не получу от тебя прошение об отставке, тебя арестуют и отдадут под трибунал. И не смей покидать казарму до прихода следующего судна.
Напиваясь до самозабвения, Джек обдумывал планы мести. Никакие приказы О’Коннелла не помешают ему добраться до Дилхорна.
Том убедился, что его действия увенчались успехом, после беседы с Патом Рамси. Радушное приветствие Пата свидетельствовало о том, как изменилось его отношение к Тому.
— Хочу сказать тебе пару слов, Дилхорн. По-моему, тебя не удивит, что Джек Кэмерон выходит в отставку и возвращается домой. Видимо, Сидней ему надоел… по крайней мере, так говорят.
Том вскинул брови.
— Неужели, Рамси? Или я должен называть тебя сэром Патриком?
— Забудь, Дилхорн. Рамси меня вполне устраивает. Скоро я уеду, и единственное, чего мне будет не хватать, это удовольствия от общения с тобой. Как жаль, что ты не можешь поехать со мной.
— Действительно, жаль, — согласился Том. — А что касается Кэмерона, без него Сиднею будет гораздо лучше.
«И полку тоже, — размышлял Пат, глядя вслед уходящему Тому. — Спасибо тебе, Дилхорн, за это».
«Но самое лучшее, — думал Том, — что я избавился от угрозы, и теперь мне больше не придется покидать Эстер. Я смогу полностью посвятить себя заботе о ней».
Позже Эстер вспоминала, каким суматошным оказался тот день. Том сказал, что нанял сиделку, которая будет ухаживать за ней до родов. Она придет в субботу.
Том взглянул на жену. Эстер улыбалась, но была бледнее обычного — темные глаза резко выделялись на изнуренном лице.
— Я не хочу уходить из дома, пока не явится сиделка. Чтобы не оставлять тебя одну, — неожиданно заявил Том со страхом в сердце.
Как и следовало ожидать, Эстер отказалась.
— Нет, Том. Я знаю, что сегодня у тебя много дел. Тебе ведь надо договориться о покупке мельницы, разве нет?
Он кивнул.
— Беда в том, дорогая миссис Дилхорн, что меня ждет деловой ужин, а потом еще и выпивка, так что, боюсь, придется задержаться. Но это последний случай, когда мне придется задерживаться до родов.
Даже покончив с Кэмероном, Том знал, что не успокоится, пока Эстер благополучно не родит.
— Тем более, — продолжила Эстер, — я буду не одна. Сегодня утром здесь соберется швейный кружок, а после обеда Люси приведет в гости Френка, Стивена Паркера, Пата Рамси и их друзей-однополчан. Так что, видишь, «избранные» нас приняли.
Том собрался было возразить, но вовремя вспомнил свой вчерашний разговор с Патом Рамси.
— Сдаюсь, — сказал он, встав и поцеловав ее в щеку, — но не переутомляйся.
Слово «нас» в маленькой речи Эстер очень обрадовало Тома. Если Том и опасался, что ее любовь к нему — это всего лишь благодарность за спасение, а не искренняя страсть к мужчине, то подобные высказывания наполняли его надеждой.
— Все-таки лучше, если бы сиделка была здесь. Я не хочу, чтобы ты оставалась одна.
— Да не волнуйся ты… Миллер меня защитит.
Том не стал настаивать, но целый день вспоминал Эстер, прикованную к кушетке, так не похожую на себя прежнюю. Эстер, которая стреляла в цель, бегала и прыгала, играя с ним в мяч; он боялся, что никогда уже не увидит ее такой.
Эстер в самом деле не чувствовала себя одинокой. Особенно, когда пришла Люси с друзьями. Смеясь и болтая, Эстер невольно вспоминала прошлый год, когда она была никому не нужной сиротой, живущей в доме миссис Кук. Ее жизнь изменилась благодаря одному-единственному человеку, Тому Дилхорну, заклятому врагу ее отца.
Перед уходом Пат Рамси поцеловал ее руку.
— Приятно было видеть вас, но боюсь, мы вас утомили.
Эстер покачала головой.
— Вовсе нет. Я была рада встрече с вами, тем более, что скоро ваш полк переведут в Англию, и я вас больше не увижу.
С уходом гостей дом опустел, но Эстер не жалела об этом. Она вспоминала, как офицеры восхищались ею, несмотря на ее положение, и размышляла о том, каково ей было бы, если бы они продолжали относиться к ней по-прежнему, как относились до ее встречи с Томом.
Глупая мысль, потому что Том заставил ее измениться. И впервые Эстер подумала о своих родителях без горечи и сожалений, потому что если бы они любили ее, то она никогда бы не вышла за Тома.
Она не узнала бы волнующей и счастливой жизни с требовательным и сложным мужчиной, который хочет от нее лишь одного… одного!… чтобы она была ему ровней.
Сгустились сумерки, и наступила ночь. Миллер занял свой пост в прихожей. Перед этим он осмотрел дом. Эстер вздремнула немного… и проснулась от какого-то звука.
Том вернулся.
На ее губах вспыхнула довольная улыбка. Эстер с трудом дотащилась до столика, чтобы налить ему бренди, а себе воды. Но не успела она поставить стакан на стол, как дверь открылась.
На пороге стоял не Том.
Эстер выронила стакан. Бренди растеклось по тонкому китайскому ковру.
— Какая жалость, — произнес Джек Кэмерон, пожирая ее глазами. — Я бы от глотка не отказался.
Он вошел в комнату; один пистолет был у него за поясом, а другой, в его руке, направлен на Эстер.
— Садитесь, моя дорогая, — сказал он. — И если вам захочется позвать на помощь вашего человека, я не причиню вам вреда, но его застрелю как собаку.
Джек указал пистолетом на маленький столик перед камином, пододвинул кресло для Эстер и поклонился ей с уважением, которое она сочла насмешкой… пока поведение Кэмерона и его облик не
