Королевское войско было разгромлено. Случайно там оказался один торговец лошадьми. Он бежал с уцелевшими в Рун, а оттуда – в Лунголд. Он сказал... Сказал, что вся равнина была усеяна непогребенными трупами. А Хьюриу с того дня нигде в Имрисе не видели.
Моргон беззвучно пошевелил губами.
– Он погиб?
– Астрин говорит, что нет. Но даже он не может отыскать короля. Моргон, если мне придется биться против Меняющих Обличья с двумя сотнями стражей, я приму бой. Но не мог бы ты сказать мне, против кого мы воюем?
– Не знаю. Мы вынесем этот бой за пределы города. Я пришел сюда не для того, чтобы во второй раз разрушить Лунголд. Я не дам им повода биться здесь.
– Куда ты пойдешь?
– В лес, в горы. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
– Я с тобой, – заявила Лира.
– Нет. Никаких...
– Стражи могут остаться здесь, в городе, на случай, если понадобятся. Но я иду с тобой. Это дело чести.
Он молча смотрел на нее, глаза его сузились. Лира спокойно встретила этот взгляд.
– В чем дело? – спросил он. – Ты дала обет?
– Нет. Я не даю обетов. Я принимаю решения. А это я приняла в Кэруэддине, когда узнала, что ты утратил землеправление на Хеде и что ты все еще жив. Я помнила, как много значило для тебя землеправление, когда ты говорил о Хеде в Херуне. На этот раз у тебя будет охрана.
– Лира, у меня есть охрана. Пять волшебников.
– И я.
– Нет. Ты – земленаследница Херуна. У меня нет намерения везти тебя хоронить в Город Короны, нам с Моргол это вовсе ни к чему.
Лира подобрала упавшее копье, направила острием вверх и приставила сбоку, приняв стойку “вольно”.
– Моргон, – тихо произнесла она, – я все решила. Ты будешь биться волшебством. Я – моим копьем. Это – единственное, что я умею делать хорошо. И либо я стану сражаться здесь, либо однажды буду вынуждена принять бой в самом Херуне.
Она повернулась, но тут же вспомнила, зачем пришла. Вынув из кольца старый факел, она окунула его в пламя.
– Я сделаю обход участка, – сказала Лира, сжимая факел в руке. – Затем вернусь и буду охранять тебя до зари.
– Лира, – вяло попросил Моргон, – прошу тебя, возвращайся домой.
– Нет, я просто выполняю то, чему меня учили. Да и ты тоже, – добавила она безо всякого ехидства, и взгляд ее переместился на ворону. – А птица тоже под моей охраной?
Моргон колебался, думая, что ему ответить. Ворона, как черная мысль, оставалась все это время совершенно неподвижной.
– Нет, – ответил он наконец. – Ей ничто не угрожает. Клянусь моей жизнью.
Лира вновь взглянула на ворону, ее темные глаза изумленно расширились, и миг спустя она заметила озадаченным голосом:
– А ведь когда-то мы были друзьями.
Сказав это, Лира ушла. Моргон направился к очагу, но мысли его тугим узлом свернулись в желудке, и кусок не лез в горло. Он погасил огонь, оставив в очаге одни угли. Затем улегся на один из тюфяков, подпер локтем голову и, обернувшись, посмотрел на ворону. Она пристроилась рядышком на каменном полу. Моргон протянул свободную руку и принялся поглаживать ее перья.
– Я не стану учить тебя оборачиваться ничем другим, – прошептал он. – Рэдерле, то, что случилось на Равнине Ветров, не имеет к тебе никакого отношения. Никакого.
Он гладил ее, говорил с ней, спорил, умолял и не получал отклика, пока глаза его не закрылись и он не растворился наконец в безмолвии сна.
Рассвет ворвался в его сознание в тот миг, когда распахнулась настежь и тут же с громким хлопком закрылась дверь. Моргон резко сел, сердце его бешено колотилось, но он увидел только юное личико незнакомого стража. Девушка учтиво склонила голову.
– Прошу прощения, господин. – Она поставила на стол ведерко воды и глиняный кувшин со свежим молоком. – Я не хотела тебя напугать.
– Где Лира?
– На северной стене, выходящей к озеру. Какой-то небольшой отряд идет сюда с Задворок Мира. Гох выехала на разведку.
Моргон вскочил на ноги. Стражница добавила:
– Лира велела мне спросить тебя, можешь ли ты прийти?
– Приду.
В уголке его глаза возникло облачко табачного дыма, а посреди него – Нун, и Моргон опять вздрогнул.