в камине, подложила дров. Потом наклонилась, вздохнув, и коснулась лба молодой женщины.
– Спать как следует, золотко, и пусть утром быть что-то хорошее.
Бесс вышла из комнаты; когда она была на середине лестницы, в парадную дверь сильно постучали и громко прокричали что-то неразборчивое. Из столовой выглянула Дженни, глаза у нее были широко раскрыты.
Бесс жестом велела ей вернуться.
– Не беспокоиться, девушка. Я сама открыть дверь. Понятия не иметь, кто бы это быть так поздно.
Продолжая ворчать, стряпуха вразвалку подошла к дверям и широко их распахнула.
Перед ней стоял Сайлас Квинт – покачиваясь, с багровым от холода лицом. Нос у него был розово- красный, изо рта разило ромом.
– Это вы! – Бесс скорчила гримасу. – Что вы здесь делать? Миссис Ханна приказать, гнать вас, если вы появляться в «Малверне».
– Ханна – сучка, – пробормотал он. – Мне нужно ее видеть.
– Не сметь обзывать эту детку! – прогремела Бесс. – Ступать отсюда, или я позвать Джон, и он вас прогнать!
И она захлопнула дверь у него перед носом.
Сайлас Квинт выругался. Он постоял, покачиваясь, немного поразмышлял, не постучать ли еще разок.
Потом побрел прочь. Да, повернуть прочь – в то время как эта проклятая шлюха спит в прекрасной постели, ест вкусную пищу, а он, Квинт, вынужден выклянчивать еду и выпивку… а если не удастся ничего выклянчить, то и красть.
Вновь и вновь он возвращался в «Малверн» скрытно от всех, поджидая, когда подвернется удобный случай встретиться с Ханной, потребовать с нее то, что ему причитается. Но теперь она больше не ездит верхом. Сидит дома, и он не может до нее добраться.
Квинт брел, спотыкаясь, по подъездной дорожке к дубу, возле которого оставил лошадь. Приезжать в «Малверн» снова и снова стало его навязчивой идеей. Он даже приобрел лошадь, пообещав заплатить за нее, когда ему отдадут долг. То была жалкая животина, и Квинт подозревал, что хозяин конюшни был только рад избавиться от нее, лишь бы не кормить. Однако кляча давала возможность ездить в «Малверн» и обратно.
Он попытался сесть в седло, но промахнулся и растянулся на земле. Сидел и чертыхался, грозя кулаком господскому дому, и чуть не плакал.
– Чтоб твоей душонке угодить в преисподнюю, Ханна Маккембридж!
– Маккембридж? Ханна Маккембридж? – раздался низкий хриплый голос у него за спиной. Чья-то рука схватила его, сильные пальцы впились в плечо.
– Что?.. – Квинт оглянулся. Было так темно, что он различил только очертания человека, стоящего сзади. – Вы кто такой будете?
– Хозяйка «Малверна» – она быть раньше Ханна Маккембридж? – Пальцы еще сильнее сжали его плечо.
– Да, черт бы ее побрал! Маккембридж – это была фамилия ее матери, когда эта чертова баба вышла за меня! – И Квинт попытался сбросить с плеча чужую руку. – А кто вы будете-то и на что вам знать про Ханну?
Человек вздрогнул и убрал руку.
– Простите, масса. Я не иметь плохой мысли. Просто услышать фамилию Маккембридж и совсем ума решиться.
Человек протянул Квинту руку, помогая встать. Тот вгляделся.
– Это что же? Да ведь это ниггер! Как ты посмел хватать меня?
Негр чуть не упал на колени.
– Простить меня, масса. Вы не говорить миссис?
В голове Квинта, затуманенной ромом, кое-что прояснилось. Он все еще возмущался, что чернокожий посмел к нему прикоснуться; однако в этом было что-то странное. И быстро, чтобы не упустить подвернувшуюся возможность, Квинт проговорил как можно более внушительно:
– Как тебя зовут, парень?
– Леон. Я Леон, масса. Я раб с этой плантации.
– Леон, вот как? А я Сайлас Квинт. Давай-ка расскажи мне кое-что… – И Квинт по-приятельски обнял раба за плечи. Вовсе не в его правилах было запанибрата держаться с чернокожим, но хитрый Квинт почуял, что здесь есть чем поживиться, и твердо решил не упускать случая. К тому же вокруг не было никого, и его никто не видел. А в молодости он частенько спал с девушкой-рабыней и получал от этого немалое удовольствие. Он почувствовал, как Леон отпрянул от его прикосновения.
Негр действительно был напуган до потери всякого разумения – но не оттого, что прикоснулся к белому, в этом Квинт был уверен. Он почти чувствовал исходящий от раба запах страха.
Квинт покрепче обхватил Леона за плечи.
– Ты сказал, что решился ума, услыхав фамилию Маккембридж, – с чего бы это?
– Наверное, я ошибаться. Я знать когда-то человека с такой фамилией. У него быть дочка с рыжими волосами. Но она не может быть здесь хозяйкой.
– Маккембридж – необычная фамилия. Как его звали, этого Маккембриджа, которого ты знал?
– Роберт. Роберт Маккембридж.
Смутное воспоминание мелькнуло в голове Квинта. Он пытался удержать его, но воспоминание ускользало.
– Где ты встречал этого Роберта Маккембриджа?
– Ну, мы жить вместе на другой плантации.
– Он был рабом? Чернокожим?
Леон опустил глаза.
– Ну, немного черный. Он был сын масса, и к нему относились по-особенному.
Теперь Квинт кое-что вспомнил. Как-то раз Мэри сказала ему, что отца Ханны звали Роберт Маккембридж. От волнения Квинту стало жарко, и остатки рома выветрились из его головы.
– Это там, в Северной Каролине, ты его встречал?
– Да, масса, это правда, клянусь!
– …И он, значит, папаша Ханны?
– Ага… Он жить с белой женщиной. Он тогда быть свободный. Но миссис Ханна – она не может быть та же…
– Это уж мое дело – судить об этом, – резко сказал Квинт.
Видит Бог, теперь он понял, как получить должок с Ханны! Значит, в ней течет негритянская кровь? Прекрасная новость! Такими сведениями он, как дубинкой, может заставить ее платить ему постоянно!
Издав какой-то каркающий звук, Квинт исполнил на замерзшей земле некое подобие танцевального па и чуть было не бросился бежать к господскому дому. Однако осторожность взяла верх, и возбуждение его несколько улеглось. Он должен узнать подробности, узнать все, что можно, прежде чем явиться к Ханне, Тогда она не сможет его обмануть.
Вспомнив о рабе, Квинт взглянул на него, вновь ощутив запах страха, исходившего от этого человека, и в голове у него всплыл еще один рассказ Мэри. Ее первого мужа убил какой-то беглый раб, а этот негр, Леон, наверное, и есть тот самый беглый раб!
Потому черномазый так и боится! Квинт прикинул, как можно использовать это себе во благо. И опять- таки понял – еще рано. Эту, вторую дубинку, попавшую ему в руку, нужно будет пустить в ход в надлежащее время.
– Леон… – Он говорил тихо, доброжелательно. – Что ты скажешь, если тебе дадут денег, чтобы ты убрался отсюда, убрался подальше, туда, где ты перестанешь быть рабом? Что ты на это скажешь, а?
– Мне и здесь хорошо, масса, – тревожно ответил Леон, – это хорошая плантация. Я не иметь желания убегать отсюда, масса.
– Но ведь раньше ты убегал? Конечно же, убегал. А когда у тебя в кармане будет много денег, ты сможешь убежать так далеко, что тебя никогда не поймают.
