Орлеана заключение пари было страстью, образом жизни. Они заключали пари по самым разным поводам. Спорили даже о том, как высоко поднимется уровень воды после таяния снега на севере.
Майклу вполне хватало на жизнь, однако и туг судьба сыграла с ним злую шутку. Ему срочно пришлось уехать из Уильямсберга, чтобы не убить человека. Но за то короткое время, что прожил в Новом Орлеане, он был вынужден убить двоих. Отбросы общества, населяющие этот город, в отличие от порядочных людей не вызывали на дуэль тех, кто их рассердил, и к тому же они не приходили в восторг, проигрывая пари.
Многие склонялись к тому, что человек, постоянно выигрывающий в карты, – шулер, и не задумываясь заявляли это во всеуслышание. Несколько раз Майклу приходилось отбиваться от подобных обвинений, и в двух случаях люди выхватывали из-за пояса пистоли. Ему ничего не оставалось, кроме как убить их, защищая свою жизнь. Казалось, где бы он ни появлялся, ему везде приходилось убивать. Уж не лежит ли на нем проклятие? Может быть, это кара за то, как он вел себя по отношению к отцу?
Майкл отбросил эти мысли как совершенно нелепые и двинулся дальше.
Сегодня он снова отправился заключать пари. Он уже не раз посещал петушиные бои, очень популярные в Новом Орлеане, и пришел к выводу, что это – забава жестокая и кровавая. То, ради чего он пустился сегодня в дорогу, наверное, будет еще более жестоким и кровавым. Но любопытство и скука все- таки заставили его поехать.
Впереди Майкл заметил толпу примерно из полусотни человек. Найдя место в сторонке, он привязал коня. Теперь он знал, что Черная Звезда очень пугается запаха крови, а это зрелище обещало быть кровопролитным.
Сегодняшнее состязание было необычно даже для новоорлеанцев. Это был бой быка с медведем.
Майкл подошел к собравшимся. Везде уже стояли палатки, где продавали еду и напитки. Он продрался сквозь толчею в середину. И остановился, широко раскрыв глаза. То, что он увидел, было очень странным! Просторная квадратная арена была сооружена из грубых высоких бревен, вбитых в землю на расстоянии примерно одного фута друг от друга, так что зрители могли наблюдать за происходящим. На арене в противоположных концах стояли две крепкие деревянные клетки около тридцати футов шириной и двенадцати футов высотой. В одной клетке находился большой, мощный бык синевато-серого цвета. В другой клетке сидел крупный медведь-гризли самого устрашающего вида.
Пока Майкл рассматривал все это, на арене появились несколько человек с деревянными пиками и, просунув их между прутьями клеток, принялись тыкать в животных. Бык ревел, выставив свои ужасные рога. Медведь рычал и пытался оттолкнуть острые шесты. Вскоре оба зверя обагрились кровью.
В толпе бродили мужчины; в руках у них были деньги, и они предлагали делать ставки на одного из животных. Медведь, кажется, пользовался предпочтением. Майкл был другого мнения, но не стал заключать пари, уже сожалея о том, что приехал сюда.
Он вздохнул. До города далеко, и раз уж он приехал, можно досмотреть до конца.
Вскоре оба животных пришли в ярость. У быка вся морда была в пене, и он, бодаясь, сотрясал прутья своей клетки.
Люди с жердями, за исключением двоих, быстро ушли с арены. Двое оставшихся по сигналу подняли двери клеток. Первым выскочил на арену бык. Опустив голову, он пронесся по арене и обрушился на крепкий частокол из бревен с такой силой, что земля содрогнулась, а публика в страхе отпрянула.
Медведь вышел из клетки медленнее. Увидев его, бык фыркнул и принялся бить копытом землю. Потом внезапно бросился в сторону медведя. Тот поднялся на задние лапы, разинул пасть и заревел. Бык помчался прямо на него. Медведь ударил быка мощной лапой по голове с такой силой, что крутые рога быка отклонились в сторону.
Зрители заорали и снова придвинулись к бревнам, с интересом наблюдая за происходящим.
Бык притормозил, в замешательстве тряся головой. Потом замычал, поводя глазами, пока не увидел медведя, и опять бросился на него. Гризли сделал неловкое движение и на этот раз не сумел избежать удара. Один рог задел его по боку, брызнула кровь.
При следующей атаке, когда бык промахнулся, гризли, рыча от боли и ярости, бросился за ним. Он настиг быка на середине арены, опять встал на задние лапы и нанес удар передней. На этот раз удар пришелся по спине быка. Удар оказался таким сильным, что бык упал на колени и из разодранной спины ручьями потекла кровь.
Взревев, он поднялся и отступил. Какое-то мгновение он смотрел на медведя, стоявшего на задних лапах. А потом, издав оглушительный рев, опять бросился на врага. На этот раз он прицелился получше, и оба рога вонзились в брюхо гризли. Бык потряс головой и вытащил рога.
Гризли испуганно попятился в угол, зализывая раны. Люди опять принялись колоть его в спину заостренными шестами, просовывая их между бревнами. Но гризли оставался на месте.
Бык, словно поняв, что победа за ним, гордо ходил взад-вперед и ревел. Толпа кричала «ура», а те, кто ставил на быка, ходили и собирали деньги.
Майкла тошнило от этого зрелища; он даже чувствовал некоторое отвращение к самому себе за то, что присутствовал при столь кровавой потехе. Протиснувшись сквозь толпу к Черной Звезде, он уехал в Новый Орлеан.
Мари Корбейль ждала его с почтой. Отдавая письмо молодому человеку, она с грустью сказала:
– Я полагаю, это то известие, которого ты ждал, милый. И наверное, Новый Орлеан больше не увидит Майкла Вернера.
Майкл Вернер вернулся в «Малверн» в конце июня. Дремотный, теплый день клонился к вечеру. Майклу не хотелось встречаться ни с кем из знакомых, и он проехал прямо в поместье.
Он пустил Черную Звезду идти, как ему нравится. Конь устал; оба они – и конь, и человек – устали и измучились за то время, которое пробыли в пути. Поездка была трудная; днем они ехали, а отдыхали только тогда, когда темнело и дороги не было видно. И на этот раз в пути их подстерегало множество опасностей.
В путешествии по диким, необжитым местам на таком замечательном коне, как Черная Звезда, был один недостаток – те немногие люди, которых встречал Майкл, завидовали ему. Но было также и преимущество, все уравновешивающее, – Черная Звезда с легкостью уходил от любого преследователя.
Однако теперь шкура Черной Звезды, всегда блестящая, потускнела от дорожной пыли. Майкл тоже был покрыт пылью, щетина у него отросла и превратилась в бороду, потому что не брился он с тех пор, как распрощался с Мари Корбейль в Новом Орлеане.
Когда вдали показался «Малверн», Черная Звезда прибавил ходу.
– Правильно, красавец. – Майкл потрепал его по гриве. – Это наш дом. Ты радуешься, как и я. Хорошо бы нам больше никогда не пришлось покидать родной дом.
В поместье, казалось, все было в порядке, все, как всегда. Из трубы кухни струился дымок; Майкл видел, что на полях зеленеет посаженный табак. Он проехал прямиком к конюшне. Играющие поблизости дети уставились на него.
Когда Майкл заводил Черную Звезду в конюшню, из полумрака появился какой-то человек. То был не Джон; этого человека Майкл не знал.
Спешившись, он спросил:
– Где Джон?
– Он уехать, масса. Уехать с миссис.
– Я – Майкл Вернер. Расседлай коня, напои его и накорми, а потом вычисти скребницей.
– Да, маста Вернер.
Майкл направился к дому. Забавно. Он уже ведет себя как хозяин «Малверна». Может, отец был прав, может, ему уже давно стоило взяться за ум.
Он отсутствовал очень долго: вряд ли он знает по имени хотя бы полдюжины обитателей «Малверна». Едва он вошел в парадную дверь, появилась какая-то молодая девушка.
– Дай-ка взглянуть… ты – Дженни, я не ошибся?
Она закивала:
– Да, маста Вернер.
Майкл глубоко втянул в себя воздух. Он дома!
– Не согреешь ли для меня лохань горячей воды, Дженни? – спросил он. – Мне нужно вымыться. А когда Генри придет с плантации, будь добра, пошли его ко мне. – Взгляд его стал суровым. – Генри все еще
