– О, мне известна ваша репутация в этом отношении. Меня не раз предупреждали. Нет, меня интересует… ваш образ жизни. – Она обвела рукой ресторан. – Только самые роскошные заведения. Дорогая одежда. Я знаю, как оплачивается ваша профессия. Едва ли на эти деньги можно вести такой образ жизни.
– Кто из нас теперь проявляет нахальство? – Он тихо засмеялся. – Но я охотно отвечу на ваш вопрос. Когда я в Филадельфии, то веду джентльменский образ жизни. Понимаете, Джемайна, я нахожусь здесь только часть года, чаще всего очень незначительную. Когда я на задании, «Леджер» оплачивает все мои расходы, так что я могу копить свое основное жалованье.
– Мой отец, будучи банкиром, наверняка не одобрил бы такого расточительства. Он поинтересовался бы, к чему вы придете в пожилом возрасте.
– В пожилом возрасте? – Оуэн поморщился. – Как грустно! Впрочем, у меня еще есть время позаботиться о будущем. – Он усмехнулся. – Хотя моя профессия связана с риском и, вполне вероятно, я не доживу до старости.
У Джемайны вертелся на кончике языка вопрос, не скопил ли он денег на случай женитьбы, чтобы содержать жену и детей, но она вовремя сдержалась и оставшийся вечер больше молчала.
Когда они уже собрались покинуть ресторан, ей неожиданно пришло в голову: он все узнал о ней, а она о нем почти ничего. Все, что ей известно, она узнала от других. Оуэн был разговорчив, однако каким-то образом ухитрялся очень мало сообщать о себе.
– Как тебе понравился театр, Джемайна? – спросила Сара на следующее утро.
– Я получила огромное удовольствие, хотя Оуэн счел игру мистера Форреста слишком вычурной.
– Оуэну нравится изображать из себя театрального знатока.
– Я обнаружила в нем нечто странное, Сара. Я уже дважды ужинала в его компании, он много говорит, как тебе известно, но почти ничего не рассказывает о себе.
– Верно, – улыбнулась Сара. – Оуэн весьма загадочный человек. Я встретила его несколько лет назад, когда он начал работать в «Леджер». С тех пор мы стали хорошими друзьями, но он почти ничего не рассказывал мне о своем прошлом. Я никогда не расспрашивала его слишком настойчиво, но на случайные вопросы он всегда отвечал довольно расплывчато. Кажется, никто не знает даже, откуда он.
– Но зачем такая таинственность? Может быть, у него темное прошлое и он скрывает что-то нехорошее, возможно, даже преступление?
Сара задумчиво нахмурилась.
– Признаться, такое не приходило мне в голову. Оуэн ни разу не давал оснований думать о нем так, и он не кажется мне человеком с криминальным прошлым. Знаешь, некоторые мужчины любят создавать вокруг себя атмосферу загадочности, полагая, что таким образом легче привлечь женщин.
– Судя по тому, что ты рассказывала мне о нем, а также исходя из моих наблюдений, Оуэн не нуждается в подобных уловках, чтобы привлечь противоположный пол, – заметила Джемайна.
Сара посмотрела на нее прищуренными глазами:
– Джемайна, почему ты так заинтересовалась Оуэном и его прошлым?
– Просто любопытно.
– Ты уверена, что это не более чем любопытство?
– Уверена. Что же еще может быть?
– Надеюсь, ничего. Рискую повториться, однако предупреждаю: не увлекайся Оуэном Тэзди. Я знала многих девушек, вышедших замуж за горьких пьяниц, негодяев, игроков, даже преступников в надежде исправить мужа, и никогда не могла их понять. В каждом случае все кончалось катастрофой. Не хочу сказать, что Оуэн относится к этой категории людей, но если тебя привлекает его таинственное прошлое, будь осторожнее, моя дорогая.
– Это не тот случай, Сара. Я же сказала, мне просто любопытно.
Джемайна встала и поспешно вышла из кабинета. Сара озабоченно смотрела ей вслед.
Глава 8
Оуэн имел основания скрывать свое прошлое.
Он был незаконнорожденным и даже не знал имени отца. Впрочем, и мать тоже не знала имени своего любовника. Оуэн стал плодом ее короткой связи с человеком, о котором ей было известно только, что он либо моряк, либо лодочник, либо кто-то в этом роде.
Мать Оуэна долго не могла оправиться от родов и, будучи портнихой, трудиться полный рабочий день. Ему запомнилась ужасная бедность. Почти всегда не хватало еды, а одежду, которую он носил, мать шила сама или покупала поношенную. Его ранние воспоминания относились к тому времени, когда мать, больная туберкулезом, лежала в постели неподвижно, как мертвая, или из последних сил шла на работу, оставляя сына на попечение соседки по квартире – вдовы с тремя собственными детьми.
Мальчику исполнилось семь или восемь лет, когда он заинтересовался отцом. Как-то за ужином ребенок спросил:
– Мама, мой папа умер?
Мать с грустью посмотрела на него.
– Нет, сынок, твой отец не умер. Однако я давно уже не видела его. Я могла бы соврать тебе и сказать, что он умер, но ты все равно когда-нибудь узнал бы правду.
– Значит, он плавает вокруг света на корабле? Ты говорила, что он моряк.
– Я говорила, мне так кажется, сынок. То ли моряк, то ли лодочник, я не уверена. Мы были знакомы всего неделю. Он – единственный мужчина в моей жизни. Налетел на меня, как шторм, и я поддалась его
