Несмотря на недавние события, Серена спала хорошо. Впервые за многие месяцы она спала в кровати, и сон ее был крепок и спокоен, а кошмары больше не тревожили. Гостиница, которую посоветовал ей Спенсер Хард – женский пансион Матушки Тэйлор, – была чистой, уютной и не особенно дорогой. Серена выяснила, что это одна из немногих гостиниц, где может остановиться женщина.
– Приличная женщина, – уточнила Матушка Тэйлор. – Не уличная девка и не эти танцовщицы из салуна. Только леди. Но вы и выглядите как леди. А если вас действительно послал судья Хард, то так оно, наверное, и есть.
Матушка Тэйлор была впечатляющих габаритов пухлой вдовой лет за пятьдесят. Ее последний муж погиб во время обвала на руднике. С ней было приятно общаться, но в гневе она была страшна. Серена сразу покорила ее.
– Ты в безопасности, детка, – предупредила ее Матушка Тэйлор, – пока держишься на расстоянии от квартала Ди-стрит и не заходишь в салуны и танцевальные залы. – Далее последовало небольшое разъяснение по поводу квартала притонов и публичных домов на Ди-стрит.
Выскочив на улицу, покрасневшая от объяснений хозяйки Серена была оглушена шумом и суматохой города. Она чувствовала, что попала в новый, волнующий, мир. И она могла начать здесь новую, интересную, жизнь!
Скоро она обнаружила, что находится на Ди-стрит. Вспомнив о предупреждениях Матушки Тэйлор, она уже собралась было свернуть на соседнюю улицу, как вдруг заметила толпу людей, собравшихся вокруг большого нового здания. Приблизившись, она разглядела на фасаде вывеску – «Оперный театр Магуайра» и большой плакат с надписью: «Открытие сезона».
Серена подошла поближе и прочитала рукописное объявление на стене: «2 июля 1863 г. Оперный театр Магуайра по случаю открытия сезона представляет «ДЕНЬГИ, или БЕДНЫЙ УЧЕНИК» с участием звезд – Уолтера Немана и Джулии Дин Хэйн! Зал вместимостью 1600 мест!»
Билеты на самые дешевые места были уже проданы. Места подороже стоили полтора доллара, а отдельные ложи – от пяти до десяти. Для Иллинойса это было бы очень дорого. И хотя Серена ни разу не была в театре, она понимала, что не может позволить себе потратить те несколько долларов, что у нее оставались.
С грустью она пошла дальше. На Си-стрит дорогу ей преградил плотный поток экипажей и животных. Возницы ругались на животных, а заодно и друг на друга. Пыль клубилась столбом. Все двигались на юг, и было что-то пугающее в этой бесконечной веренице лошадей и фургонов. Девушка с интересом разглядывала по пути пыльные витрины магазинов. От количества того, что здесь можно было приобрести, у нее захватывало дух. Она никогда раньше не встречала такого изобилия товаров. И в этот момент она вспомнила о деньгах тетушки Хетти. Она может получить их по первому требованию и купить себе одежду. И даже сможет позволить себе сходить в Оперный театр Магуайра!
Девушка тряхнула головой, отгоняя грешные мысли. Дойдя до середины улицы, она заметила двух мужчин, дерущихся, словно дикари. Видимо, здесь это было привычным делом, никто не обращал на них внимания. Пешеходы просто обходили дерущихся стороной.
Серена уже собиралась пройти мимо, как вдруг замерла. Один из них был Рори Кленденнинг!
В этот момент он как раз нанес противнику сокрушительный удар и тот упал без сознания. Кленденнинг стоял над ним, сжав кулаки и переводя дыхание.
Серена захлопала в ладоши:
– Браво, Кленденнинг! Но я должна сказать, что удивлена и даже шокирована, увидев сына священнослужителя в уличной драке.
Кленденнинг медленно обернулся. По его лицу струилась кровь. Серена невольно шагнула к нему, собираясь вытереть кровь, но заставила себя остановиться.
– Я, Господи Боже, устал от насмешек тех, кто считает себя выше меня, – резко произнес он, – и решил, что пришло время наказать одного из насмешников.
Она смотрела на него, не произнося ни слова. В нем появилось что-то новое, какая-то гордость и самоуверенность. Он нагнулся и поднял шляпу с деревянного тротуара.
– До свидания, мэм, – холодно сказал он. – Надеюсь, вам повезет в Вирджиния-Сити больше, чем мне.
Он отвернулся от нее и широкими шагами пошел прочь. Она хотела позвать его, но зажала рот рукой. Девушка смотрела ему вслед, пока он не слился с толпой.
В следующем квартале она увидела еще одну неприятную сцену. Трое в грубой одежде вели высокого неуклюжего юношу китайца, совсем молодого, одних с Сереной лет. Руки у него были связаны за спиной. Один из мучителей держал ружье и, когда юноша спотыкался, стволом толкал его вперед. Вскоре они скрылись за дверями салуна «Серебряный доллар». Девушка заколебалась, не зная, как ей поступить. Что они хотят сделать с бедным парнем? Она оглянулась вокруг в поисках помощи, но люди словно ничего не замечали, как и в случае с уличной дракой.
Она неуверенно повернулась к дверям салуна. Оттуда доносились звуки пианино и грубый смех. Ей вновь пришли на ум слова Матушки Тэйлор о салунах, и она повернулась, собираясь уйти. И в этот момент она услышала шум внутри: глухой стук, как будто человек упал на пол, и странный приглушенный крик. Она сразу поняла, что это кричал молодой китаец...
Не долго думая Серена распахнула двери «Серебряного доллара». И остановилась, шокированная тем, что увидела. В нос ей ударил мерзкий запах дешевого виски и потных человеческих тел. Людей здесь было много – часть из них играли в карты за столами, остальные примостились у длинной стойки бара. Но сейчас игроки оторвались от игры, а бармен замер за стойкой. Все смотрели на неожиданную сцену, разворачивающуюся в центре комнаты.
Там лицом вниз на грязном полу лежал молодой китаец. Над ним нагнулся человек, держа револьвер у его затылка. Двое других балансировали на его ногах, прижимая их к полу. А на спине китайца танцевала девушка. На ней было розовое платье с глубоким вырезом. Когда она танцевала, юбки взлетали вверх, открывая стройные ноги в красных чулках. Но самое ужасное состояло в том, что на ногах у нее были танцевальные туфли на высоких каблуках. Вероятно, эти каблуки причиняли юноше дикую боль. Он открывал и закрывал рот, словно рыба, выброшенная на песок, но не произносил ни слова, только издавал странное животное мычание.
Серена сделала несколько шагов вперед. Она чувствовала, что в ней закипает злость. Нечто подобное
