махнула Аннабел.
Хотя Чарли и другие носильщики давно скрылись из виду, сестрам не составило труда найти дорогу к Овечьему лагерю, поскольку каньон был узким и весь поток двигался в одном направлении.
Когда они добрались до лагеря, где царили невообразимый шум и суматоха, оказалось, что Чарли уже поставил их палатку.
Он готовил ужин на походной печке; остальных носильщиков не было видно.
— Вам не обязательно готовить для нас, Чарли, — сказала Белинда.
Чилкут пожал плечами:
— Чарли хороший повар. Любит готовить.
Белинде было приятно, что Чарли опекает их, и она решила нанять его, чтобы он сопровождал их до самого Доусона.
Увидев надпись на фасаде одного из бревенчатых зданий, она обнаружила, что у нее есть еще одна причина испытывать благодарность к Чарли. Устав после долгого перехода, она подумывала о том, чтобы сегодня вечером не готовить еду и поужинать в ресторане. Надпись гласила:
«ТАЛИСМАН» — ГОРЯЧИТЕЛЬНЫЕ НАПИТКИ
И ГОРЯЧАЯ ЕДА. УЖИН — ОДИН ДОЛЛАР.
Белинду предупреждали, что цены здесь умопомрачительные, поэтому она с удовольствием поглощала приготовленную Чарли еду: тушеную говядину, соус, печенье и персики. Теперь она еще больше укрепилась в намерении приложить все усилия, чтобы удержать индейца у себя.
Обе женщины смертельно устали. Чарли предупредил, что завтра утром они отправятся в путь на рассвете, поэтому Белинда и Аннабел сразу после ужина забрались в спальные мешки.
Целую неделю мела метель, и слой снега толщиной в несколько футов ложился поверх и без того тяжелой поклажи. Чарли хотел одолеть перевал, прежде чем полуденное солнце размягчит снежный покров, что увеличи опасность схода лавин.
На следующий день, незадолго до полудня, Белинда сто яла рядом с грудой оставшихся вещей и со страхом оглядывалась вокруг. Она находилась в неглубокой долине, которая называлась Скэйлс; здесь начиналась Чилкутская дорога. Белинда была одна. Аннабел пошла вперед с Чарли и другими носильщиками. На вершине горы Чарли оставит Аннабел присматривать за вещами, которые они перенесли первым рейсом, и вернется за Белиндой и остальным грузом.
Она смотрела на склон горы — темная цепочка людей карабкалась вверх, держась строго друг за другом и преодолевая тысячу двести ступенек, вырубленных во льду. Скорость движения определялась самым медленным ходоком. Стоило только кому-то покинуть движущуюся цепочку, приходилось ждать несколько часов, прежде чем бедняге удавалось вернуться в нее.
Оглянувшись назад, на дорогу к Овечьему лагерю, где они провели ночь, Белинда увидела, что и в этом направлении цепочка людей тянется до самого горизонта.
Внезапно ее охватило необыкновенное волнение. Какая замечательная фотография может получиться!
Она поспешно извлекла из футляра «Графлекс». Снег здесь, на расстоянии двадцати ярдов от тропы, был плотно утрамбован, и ей не составило труда установить штатив.
Закончив приготовления, она задумалась, прикидывая, с какой точки лучше фотографировать. На мгновение ее отвлекла знакомая фигура, мелькнувшая в цепочке людей. Человек повернулся, и Белинда узнала широкоплечего мужчину, у которого перекупила телегу. Он нес огромный вьюк, весивший не менее двухсот фунтов, но шаг его был легким и составлял разительный контраст с тяжелой поступью его спутников. Как будто ощутив на себе взгляд Белинды, он посмотрел прямо на нее; его голубые глаза были такими же холодными, как лежавший под ногами снег.
Она поспешно отвела взгляд, чувствуя, как краска заливает щеки, и сосредоточилась на работе, фокусируя камеру на верхней части Чилкутской дороги.
Щелкнул затвор камеры — и одновременно раздался резкий звук, похожий на щелканье бича. Сверху донесся гул: стена снега не менее тридцати футов толщиной сорвалась с нависавшей над тропой скалы и с ужасающей скоростью понеслась вниз.
Целый кусок людской цепочки исчез, как будто его стер гигантский ластик, а затем лавина подобно огромной приливной волне устремилась с огромной скоростью прямо на Белинду…
Глава 2
Белинда замерла и, онемев от ужаса, смотрела на приближающуюся к ней стену снега и льда. Она знала — надо бежать, ведь неизвестно, как далеко спустится лавина, но ноги словно приросли к месту. Единственная мысль, мелькнувшая у нее в голове, была о том, какой прекрасный мог выйти снимок!
Внезапно что-то темное мелькнуло слева от нее, и в ту же секунду сильный удар сбил ее с ног. Падая, она успела заметить, как мимо нее прошагали ноги в тяжелых ботинках, а затем, подняв голову, увидела грузную фигуру в парке с капюшоном, протягивающую руку к укрепленной на штативе камере.
Ее переполняли растерянность и гнев. Что происходит? Что он собирается делать?
Она быстро поднялась на ноги. Человек стоял к ней спиной, и Белинда без колебаний бросилась ему на спину.
Мужчина, даже не поворачивая головы, с пугающей легкостью отбросил ее от себя. Белинда так сильно ударилась о землю, что у нее перехватило дыхание. Оглушенная, она беспомощно смотрела, как незнакомец схватил камеру со штативом и поспешно двинулся прочь. Этого просто не могло быть!
Затем у нее за спиной раздался крик, и, повернувшись, она увидела второго человека, быстро двигавшегося наперерез первому. Этот мужчина был ниже ростом, но почти так же широк в плечах и двигался с быстротой кошки.
Первый испуганно оглянулся через плечо. Он попытался идти еще быстрее, но его настиг передний край лавины. Сила ее почти иссякла, но два фута струящегося по земле снега сковывали движения убегавшего человека.
Затаив дыхание Белинда смотрела, как второй мужчина настиг убегавшего вора и грубо схватил его за плечо. Она поморщилась, когда вор бросил драгоценную камеру на землю и повернулся лицом к преследователю.
«О Боже! Сделай так, чтобы с камерой ничего не случилось! — взмолилась Белинда, а затем, устыдившись, что ее первая мысль была о камере, а не о спасителе, помолилась и за него: — Боже, пожалуйста, помоги ему победить!» Две фигуры, выглядевшие до смешного маленькими и ничтожными на безбрежном белом пространстве, дрались на обледеневшем снегу, и Белинда уже не могла бы определить, кто из них кто.
Она подумала, что нужно забрать камеру, пока они дерутся, но в этот момент один из дерущихся нанес другому сокрушительный удар, и схватка закончилась.
Теперь один из них лежал на снегу, раскинув руки в стороны, а другой наклонился, чтобы поднять ее вещи. Боже милосердный! Пожалуйста, пусть это будет ее спаситель!
В мучительном ожидании Белинда смотрела, как он взвалил на плечо штатив с камерой и направился к ней. Лежавший на земле человек поднялся на ноги и быстро заковылял прочь, затерявшись среди других, охваченных страхом и паникой людей.
И только когда ее спаситель оказался перед ней, Белинда узнала его и испытала настоящий шок, увидев эти светло-голубые глаза. Это был человек из Дайи! Человек, с которым она так грубо обошлась! Она почувствовала, что, несмотря на жуткий холод, лицо ее пылает огнем.
Он остановился перед ней и улыбнулся; морозное облачко его дыхания повисло между ними. «Его улыбка слегка напоминает волчий оскал», — подумала она.
— Кажется, это принадлежит вам, мэм.
Он протянул ей штатив с камерой, и Белинда с неприличной поспешностью схватила их.
Она быстро осмотрела «Графлекс». Слава Богу, все было цело, и даже отснятая пленка находилась внутри. Это казалось чудом.
Только закончив осмотр, она улыбнулась своему спасителю.
— Я перед вами в большом долгу. И примите мои извинения.
Его улыбка стала шире, и ее поразила — разумеется, только как фотографа — суровая красота его грубоватого лица. Когда он так улыбался, казалось, его холодные глаза оттаивают.
