навсегда избавимся от них! Разве это не чудесно?
— Конечно! — Аннабел выдавила из себя улыбку. — Я так счастлива.
Но в глубине души она сознавала, что это неправда. Ей не терпелось еще раз спросить Белинду, действительно ли человек, напавший на нее и убивший Чарли, был Четом Хартером, но она не осмелилась.
И хотя Аннабел прекрасно знала, как быстро Хартер выходит из себя — она коснулась синяка под глазом, — ей было трудно поверить, что он совершил то, о чем рассказывали Белинда и Джош Роган. В этом не было никакого смысла. Хотя какая ей разница? Хартер оскорбил ее, и она не собиралась возвращаться к нему, но какой женщине приятно думать, что она наслаждалась объятиями мужчины, способного на убийство. Аннабел была в растерянности, и при мысли об этом сердце ее пронзала боль.
Тем не менее она постаралась не портить всем настроение — они так радовались. Она налила себе чай и молча отхлебывала из чашки, пока остальные строили планы, как им арестовать Пью и Хартера после того, как они найдут тело человека по имени Карл Добер.
Ей не хотелось слушать, и она пропустила почти весь разговор, вернувшись к действительности, только когда мужчины, прощаясь, встали.
Джош и отец уходили вместе. Джош взял Белинду за руку и сказал:
— Твой дом станет нашим штабом. Каждый из нас будет оставлять здесь сообщение для остальных. Мы приступим к делу рано утром, так что пообещай, что вы с сестрой весь день не выйдете излома. И молись, чтобы мы быстро нашли тело Добера, пока не случилось еще чего-нибудь или пока Пью не догадался, что мы собираемся его арестовать.
Белинда улыбнулась ему — такой улыбки на лице сестры Аннабел никогда раньше не видела. Прозрение было для нее как пощечина — они влюблены друг в друга! Кроме того, было совершенно очевидно, что они любовники. Но вместо радости за сестру Аннабел почувствовала тоску и обиду.
Относя чашки на кухню, она услышала, как Дуглас прощается с Белиндой, и ее обида усилилась. Белинде всегда все удается. Теперь из-за нее чуть ли не подрались двое красивых и милых мужчин.
Когда дверь захлопнулась, Белинда пришла на кухню.
— Тебе помочь с посудой?
— Нет, я справлюсь сама, — покачала головой Аннабел.
Белинда взяла ее за плечи и повернула к себе.
— Аннабел, что случилось? Ты странно себя ведешь.
— Нет, ничего. — Аннабел сбросила ее руки. — Думаю, я просто устала. День был такой длинный, и произошло столько событий.
— Тогда оставь эти тарелки. Закончим завтра утром. Я хочу просмотреть мои снимки и отобрать те, которые стоит отправить в «Леслис уикли». Мне нужно отослать следующую серию с завтрашней почтой.
— Нет, я все доделаю. Здесь, в кухне, так мило и спокойно, а мне нужно подумать.
Белинда уже выходила из кухни и вдруг остановилась.
— Аннабел, ты помнишь тот снимок, что я сделала на Чилкутской дороге во время схода лавины?
Аннабел на секунду задумалась.
— Да, ты его проявила одним из первых.
— Точно. Я помню, что он был, но уже давно не могу его нигде найти, хотя обыскала все. Последний раз я его видела, когда просматривала первые отпечатки. В тот день… — Ее лицо вспыхнуло. — Ладно, это не имеет особого значения. Я всегда могу отпечатать еще один.
Вдруг кто-то постучал в дверь.
— Я открою, — сказала Аннабел.
— Не снимай цепочки! И не впускай никого, пока не увидишь, кто это.
Аннабел кивнула и приоткрыла дверь.
На лестничной площадке стоял маленький мальчик; в одной руке он держал шляпу, в другой конверт.
— Вы мисс Ли? — спросил он неожиданно низким голосом.
— Да.
— Мисс Аннабел Ли?
— Да, — кивнула она.
— У меня для вас письмо, мэм.
Аннабел просунула руку в щель. Мальчик вручил ей конверт. Он был жестким и холодным.
— Я… у меня ничего для тебя нет, — нерешительно сказала она.
Мальчик ухмыльнулся.
— Все в порядке, леди. Парень, который передал письмо, дал мне вот это! — Он показал ей монетку. — До свидания, леди.
— До свидания. Спасибо.
Аннабел заперла дверь, а затем остановилась, глядя на конверт, на котором крупными буквами было написано ее имя.
— Что в нем? — раздался из-за ее спины голос Белинды.
— Не знаю.
— Тогда открывай его, глупая!
Аннабел принялась медленно отдирать запечатанный сургучом клапан. Внутри оказался листок бумаги, на котором размашистым почерком было написано: «Алабастер, куколка, прости за то, что произошло сегодня. Я не хотел тебя обидеть. Очевидно, долгое пребывание в постели сделало меня раздражительным. Пожалуйста, вернись. Ты мне нужна, куколка. С любовью, Чет».
Она аккуратно положила записку на место и повернулась к Белинде, которая с любопытством смотрела на нее.
— Ну? И что там?
— Это всего лишь записка для меня, — сказала Аннабел и сунула конверт за вырез платья. Она не хотела, чтобы Белинда знала, от кого письмо.
Но Белинда, всегда отличавшаяся проницательностью, поняла, кто прислал эту записку. Она оторвалась от вороха фотографий, встала и пересекла комнату.
— Аннабел… Это от Чета, да?
Аннабел почувствовала, что краснеет.
— Ну а что, если и так? — раздраженно ответила она.
— Он хочет, чтобы ты вернулась к нему?
— Он просит прощения, — кивнула Аннабел.
По лицу Белинды пробежала тень раздражения.
— Аннабел, Аннабел! Извинения ничего не стоят. Разве они вернут бедного Чарли? От них заживет твое лицо? Разве сожаление уничтожит тот факт, что он пытался убить меня? Ты же знаешь, что Джош и Дуглас арестуют его и Пью, как только найдут тело того человека. Неужели ты захочешь теперь, зная, что это за человек, вернуться к нему!
Аннабел отвела взгляд. Резкие слова Белинды вызвали в ней чувство глубокой обиды.
— Конечно, нет, — тихо ответила она. — Просто мне его немного жаль.
— О! Ты невозможна! — всплеснула руками Белинда. — Этот человек — убийца и сутенер, а ты испытываешь к нему жалость!
— Я жила с ним, — возразила Аннабел с достоинством, на которое еще была способна. — Трудно жить с человеком, не испытывая к нему никаких чувств.
— А чья это была идея — переехать к нему? — Лицо Белинды смягчилось. — Прости, Аннабел. Я не хотела быть такой резкой. Почему бы тебе не пойти спать? Ты, наверное, устала. Завтра нам нужно рано вставать — на тот случай, если кто-то из мужчин придет к нам с сообщением. Надеюсь, они быстро найдут тело, и тогда все закончится. — Она поцеловала сестру в щеку.
Аннабел слабо улыбнулась. Она понимала, что Белинда желает ей добра, но сестра выводила ее из себя, когда разговаривала с ней снисходительным тоном, как с непослушным ребенком. Единственное, что она могла сделать, — это самой воздержаться от резкостей.
