других людей, возник на прежнем месте, а краткий миг существования чудесного единства, обозначенного словом «мы», канул в вечность. У нее было тягостное чувство, что Стивен сожалеет о том, что приоткрыл ей частицу своей души, и больше такой ошибки не повторит. И это было самое ужасное во всей истории.
— Мне так жаль, Стивен, — повторила Джиллиан, и когда он не шевельнулся, поняла, что он хочет остаться один, Ему явно не хотелось ее видеть, и Джиллиан не могла его в этом винить. Она медленно прошла на стоянку, остановилась, глядя, как он стоит и смотрит на поле для гольфа, на всю эту застройку, которой так гордился и возлагал столько надежд на это открытие.
Слезы застилали ей глаза, из груди вырвалось рыдание. Вчера все было так прекрасно, будущее казалось счастливым, сердце полнилось надеждой. Сегодня от этого не ничего. Только пепел и прах.
14
На этот раз Джиллиан просто не представляла, как ей быть. Никогда не была она робкой, не пряталась от вызова, который бросала ей жизнь. Хорошо ли, плохо ли, но она обычно сама шла в нападение энергично и напористо. Так же обошлась она со Стивеном Морроу.
Джиллиан всегда гордилась своим характером и подходом к делу.
Но теперь ей хотелось, как страусу, спрятать голову в песок. В воскресенье она поглубже зарылась в простыни и не хотела вылезать на свет. Перед глазами продолжали стоять картины вчерашнего испорченного празднества. Хаос, испуганные люди, ржание лошадей, паника…
Она ввергла всех в хаос: цирковую труппу, рекламную кампанию, планы Стивена.
Джиллиан сознательно не стала слушать вечерний выпуск новостей, а сегодня смотрела на телевизор, как на хищного зверя, готового на нее наброситься. Ей не хотелось второй раз переживать худший день своей жизни.
Зазвонил телефон, но она его игнорировала. Укрывшись с головой, Джиллиан старалась заглушить звон. Убежать бы куда-нибудь! Но даже луна была слишком близко.
Разве что найдется какая-нибудь пространственная «черная дыра».
И снова она думала о Стивене, все время о Стивене, и о том, как посмотрел он на нее накануне вечером. Горло сжалось при воспоминании о том, как Стивен еще недавно был здесь, в ее постели, с ней. Как изумительно он ее любил.
Джиллиан словно въявь ощутила его руки на своем теле, его губы, пощипывающие мочки ее ушей, скользящие по ее шее, по лицу… огромная бездонная пустота разверзлась в ее душе и грозила поглотить навсегда. Спенсер, видимо, почувствовал настроение хозяйки и стал сочувственно тыкаться в ее щеку носом. Безымянка прыгнул на постель и свернулся клубком у нее на животе.
Воскресенье. Обычно в этот день Джиллиан вставала рано и отправлялась куда-нибудь позавтракать. За завтраком читала воскресную газету. При одной только мысли об этом она содрогнулась. Там будут фотографии открытия… Джиллиан хорошо себе представляла, как это будет выглядеть: губернатор, в нелепой позе упавший на землю, бизнесмены, спасающиеся бегством, все перевернуто, растоптано.
Слезы потекли по щекам, и Джиллиан сердито смахнула их. Никогда не позволяла она погружаться в жалость к себе.
Но все равно утреннюю газету она в руки не возьмет.
В конце концов Джиллиан заставила себя вылезти из своего спасительного убежища, открыла входную дверь Спенсеру, затем надела старые свитер и джинсы. Ей надо было хорошенько подумать. Ей хотелось побыть наедине с природой, ощутить ее целебное, утешительное влияние.
Поставив чашку молока и немного кошачьего корма для Безымянки, она позвала Спенсера. Сегодня они отправятся в горы. Джиллиан и ее такса. А потом в понедельник, возможно, она снова сумеет встретить мир лицом к лицу.
Возможно.
Телефон звонил, не переставая. Теперь Стивен понял, почему вчера ночью он снял трубку с рычага. Когда же он успел положить ее назад?
Поглядев на часы, Стивен застонал. Было 7 утра, а предыдущей ночью он спал очень мало. В конце концов Стивен принял горячий душ, опрокинул большой бокал бурбона, но и это не помогло. И сейчас, утром, рот у него был словно набит ватой, а голова разламывалась от тупой боли.
Он задумался, что будет делать дальше.
Индейские Холмы это фиаско переживут. Район был хорош, застройка отличная… Просто теперь на продажу квартир и офисов понадобится больше времени, а он не знал, сколько позволят ему продержаться его финансы. Не исключено, что банк заберет все в погашение кредита.
Но мучительнее этих мыслей было воспоминание о лице Джиллиан. Вина, сожаление, печаль — все эти чувства отразились на ее лице. Он хотел коснуться ее, и не смог. Сам не знал почему. Просто не смог. Он поступил так, как всегда в трудный момент: ушел в себя и забаррикадировался от внешнего мира.
Стивен был искренним, когда сказал, что не винит ее. Он сам с энтузиазмом включился и воспринял ее затею с цирком. Произошел несчастный случай, вероятность которого была одна к миллиону. Не было в этом ничьей вины. Однако Стивен не мог не понимать, что если бы он доверял своему инстинкту, Индейские Холмы сегодня были бы на пути к грандиозному успеху. Его холодный рассудок был затуманен страстью, желанием обладать Джиллиан, И это пугало его гораздо больше, чем возможный ущерб, нанесенный его проекту. Он утратил то, что считал необходимым для своего выживания: самообладание, контроль над собой.
Телефон продолжал настойчиво звонить, и Стивен, не выдержав, снял трубку.
— Ты видел газеты? — раздался в ней голос брата. — Мой брат — герой!
— О чем это ты, черт побери, говоришь?
— О тебе и губернаторе. Ваши портреты во всех газетах!
Стивена передернуло: он вспомнил, как губернатор в светлом костюмё растянулся на земле.
В трубке прозвучал смешок.
— Какая жалость, что мы с Джинни вчера туда так и не добрались. Мы собирались съездить на Индейские Холмы сегодня.
Стивен лишь застонал в ответ.
— Почитай газету, — жизнерадостно посоветовал Роберт и повесил трубку.
Стивен медленно поднялся с постели. Настроение было… лучше не стоило упоминать, каким оно было. Его планы рухнули, жизнь опустела. Господи! Как же ему не хватало Джиллиан. Все его тело, каждая клеточка тосковала о ней. И эта потребность была гораздо больше просто физического желания. Ему была нужна ее улыбка, радостный смех, в котором был вызов миру: «Ну-ка, посмей разочаровать меня». Она была нужна ему вся. Целиком.
Это было для него невероятно трудное признание.
Стивен потянулся было к телефону, но тут же отдернул руку. Сначала ему надо разрешить несколько проблем. Он не может прийти к ней жалким банкротом. Эти мысли вернули его к субботнему фиаско.
Газеты! Он не был уверен, хватит ли у него духа прочесть, что в них написано, Герой? Что ж, Бобби всегда любил оригинальные розыгрыши.
Натянув джинсы и свитер, Стивен, забыв о носках, сунул ноги в мокасины. Нечего тянуть, надо сразу узнать худшее. Он провел щеткой по волосам, но бриться не стал.
С отвращением глянув на пустую бутылку из-под бурбона, стоявшую на столе, Стивен поморщился. Он никогда не напивался. Никогда. Слишком хорошо помнил поведение своего пьяного отца.
На мгновение он закрыл глаза, прогоняя видения прошлого, возникшие перед ним. Особенно тот, последний раз. Стивен схватился за косяк так, что побелели пальцы, прогоняя страшное воспоминание. Вопль матери, крики внутри дома. Стивен возвращался поздно вечером с работы домой. Стук упавшего на пол тела раздался в тот момент, подбежав к дому, он пинком распахнул облупленную дверь… Отец лежал на полу, а Тим, младший брат Стивена, стоял над ним с красным от ярости лицом и…
Стивен старался прогнать из мыслей эту картину. Будь она проклята! Проклята! Почему он не может навсегда забыть об этом? Схватив ключи от пикапа, Стивен выбежал из квартиры.
За газетой он не поехал. Преследуемый воспоминаниями, которые никак не хотели уходить, несмотря на все прошедшие годы, Стивен вдруг подумал, не являются ли они чем-то вроде последствий нервного шока.
