Песах Амнуэль
Странник
Жил-был странник. Человек как человек: с открытым, немного грустным взглядом, тихим голосом и умными пальцами музыканта. Собеседнику часто приходилось переспрашивать его в разговору потому что голос его и рассказ будто уходили в себя.
Он побывал во всех уголках Земли, во всех странах и городах, дышал мягким ароматом лугов и злой взрывчатой гарью вулканов, ходил по нежному песку Сахары и колючему цепкому снегу Антарктиды. Все знали его, все говорили, увидев его:
– Вот идет странник.
А потом он исчез. Ни на кораблях, ни в поселках не слышно было его тихого смеха, его неспешного рассказа. Кто-то видел его, кто-то говорил с ним, кто-то поведал миру:
– Знаете, – сказал кто-то, – странник ушел к звездам. Так и ушел – в стоптанных ботинках. «Смысл жизни человека в том, чтобы быть всем и везде», – так сказал странник кому-то и добавил: «Земля это не все, и я ухожу».
Кто-то не понял его, спросил удивленно:
– Вы участник экспедиции? Летите на Марс строить оранжереи? Нет? Тогда на Плутон – взрывать горы? Тоже нет? Значит, в звездную?
– Нет, нет и нет. Я ухожу пешком. Дойду до Веги по белой мгле Млечного Пути, наберу горсть воды из марсианского озера Сциллы, увижу грозы на планете звезды Альфарх, услышу тихий шелест аммиачной реки на Плутоне. Я смогу все, потому что умею мечтать, и нет звездолета мощнее.
И странник ушел к звездам – по лунной дорожке, на которой до сих пор видны отпечатки его следов. Выйдите ночью на берег, вглядитесь, и вы увидите.
1
Столы здесь были чуть более серыми, стены чуть более зелеными, а обучающие машины чуть более разговорчивыми. Это «чуть» было совершенно незаметно для взрослых, а Ким заметил, и в новом классе ему не понравилось. Ким понимал, что скоро освоится, расскажет ребятам, что приехал в город с отцом и будет здесь учиться, пока отец не закончит работу.
В комнату вошли, слишком степенно, как показалось Киму, его новые одноклассники – трое ребят и две девочки. Ребята были ниже Кима, а один – Сережа – выглядел просто малышом для своих одиннадцати лет.
– Тебе нравится у нас? – спросил Сережа.
– Не нравится, – ответила за Кима Ольга – невысокая девочка, тоненькая, светленькая. – Разве вы не видите – он очень любит учиться. Тихо, спокойно.
– А вы не любите? – удивился Ким.
– Не-а, – весело подтвердила Ольга. – Нужно просто жить, смотреть по сторонам. Знание само придет. Тихо, спокойно.
Ким не успел возразить. Серебристой змейкой прошелестел звонок, ребята мгновенно оказались у своих столов, одна Ольга не спешила: прошла вдоль рядов, посмотрела не контрольные экраны, стрельнула глазами в сторону Кима, и он смущенно отвел взгляд. Он не понимал причины, но чувствовал, что не сможет спорить с этой Ольгой. Она ему совсем не нравилась, задиристая какая-то, но говорила она с такой убежденной беспечностью, что возражать было бессмысленно.
Учитель Игорь Константинович Астахов вошел в класс, поздоровался тихо, сказал:
– Вы познакомились, ребята? Я отменяю урок. Мы покажем Киму школу и поговорим.
Они вышли на школьный двор. Планировка его отличалась от той, к какой Ким привык за шесть лет. Справа мостик над быстрым ручьем, дальше учебно-расчетный центр. Слева вместо гимнастических снарядов покрытый невысокой травой луг, мальчики гоняли здесь мяч. Астахов привел класс к ручью, сел, поболтал пальцами в воде.
– А знаете, – неожиданно громко сказала Ольга, – Ким на любит работать, ему бы только учиться.
Ким весь вскинулся от такой несправедливости.
– Мы построили школьный мотодром, – сообщил он. – Наш класс – все шестеро – и двое ребят из соседнего.
– Мотодром? – загорелся маленький Сережа. – Здорово, дядя Игорь, верно?
– Что ж, – согласился Астахов. – Только я предлагаю не мотодром, а, скажем…
– Гравиплан, – выпалила Ольга, и все заулыбались, а Киму стало неловко – эта Ольга не понимала, что говорит. Серийный гравиплан собирают два месяца. Сердце мотора – вещество с анизотропным тяготением – выращивают на заводах годами. Астахов жестом успокоил ребят, начавших спорить о деталях конструкции.
– Ким, ты знаешь разницу между желанием и умением?
– Желания могут быть как угодно велики, – сказал Ким, – а умение конкретно.
– Примерно так. И по-моему, Ким, лучше не принижать желания до твоего умения, а наоборот. Я за мечту, Ким. Нужно уметь то, чего никто не умеет. Знать то, чего никто не знает. Увидеть то, чего до тебя никто не видел…
2
Ким опаздывал на урок. Подбегая к школе со стороны летнего бассейна, он увидел мелькнувшее в кустах золотистое платьице и перешел на шаг.
– Подержи, – требовательно сказала Ольга и протянула Киму две большие биты. Пошла рядом, посматривая на Кима, чему-то усмехаясь.
– Слушай, – сказал Ким, – а ты лично сделала какое-нибудь открытие?
– Вот еще, – вскинула взгляд Ольга. – Я лентяйка. Тебе понравился папа?
– Какой папа? – не понял Ким.
– Учитель.
– Он твой отец?
Ким был окончательно сбит с толку. Отец, который требует необъятных стремлений, и дочь, уверяющая, что она лентяйка…
– Сейчас принято, – рассказывал учитель Астахов, – делить историю космонавтики на два периода: планетный и звездный. Звездный ведет отсчет с момента, когда стартовал к Проксиме Центавра «Победитель», первый звездолет на кварковых двигателях.
Экспедиция ушла к звездам, когда Кедрин на Марсе еще не закончил расчетов. Только пять лет спустя он доказал, что скорость света можно увеличить во много раз. Опыт Кедрина повторили, и очень скоро со стапелей сошла «Аврора» – первый звездолет с фотоускорителями. «Аврора» ринулась вслед «Победителю». Где-то среди планет Проксимы корабли встретились. Командиру «Победителя» Голованову и
