рулевой рубкой. Тела на миг подбросило, потом они снова попадали вниз. Вода Ниагарским водопадом хлынула в маленький отсек. Дэвидсон и Сторджис рухнули на Уильямса. Чернокожий верзила заворочался, хотел закричать, но вода заткнула ему рот.
Еще две бомбы сорвали обшивку с искалеченной субмарины, и лодку стало медленно утягивать в черные глубины. Повезло тем, кого убило сразу; уцелевшие извивались, задыхались в агонии, захлебывались собственной кровью.
Сначала на коралловое ложе опустилась корма, потом весь корпус. «Блэкфин» перекатился на правый борт и застыл. Пузырьки воздуха вместе с топливом поднимались на поверхность. Вокруг было тихо, как в могиле.
Не успело прийти сообщение о разгроме двух авианосцев, как на «Йонагу» налетели коршуны. Крики «банзай» сразу смолкли.
— Радар докладывает: самолеты противника приближаются с юга и юго-востока. Дальность сто километров, — отрапортовал матрос Наоюки адмиралу Фудзите, весь день не уходившему с мостика.
— Хорошо. — Старик поднес к глазам бинокль.
Контр-адмирал Уайтхед и полковник Бернштейн в низко надвинутых и застегнутых касках тоже схватились за бинокли.
С фор-марса донесся крик впередсмотрящего:
— Самолеты, пеленг ноль-три-ноль, угол высоты двадцать!
Уайтхед покрутил винт настройки и увидел их. Рой насекомых, стремительно летящий к ним. Его топили уже пять раз. Неужели это шестой? Вполне возможно. И что его занесло сюда! Американский контр- адмирал стоит на мостике японского авианосца, который сражается против арабов!.. Он почувствовал себя марионеткой, беспомощной жертвой чужих приказов, отданных за много миль отсюда. Безликие чиновники из тщеславия, уязвленной гордости и еще Бог знает по каким причинам выпустили наружу силы, ведущие его прямиком к смерти. Ему и прежде не удавалось смириться с этим ощущением.
Фудзита прокричал в переговорную трубу:
— Нарушить радиомолчание. БВП наперехват противнику с юга! Флажный сигнал эскорту: зенитные орудия к бою. Курс ноль-девять-ноль, скорость тридцать два узла.
Мучительно тянулись секунды. Уайтхед уже безошибочно различал плоские крылья Ju-87 и огромные бомбы, висящие под фюзеляжами. Затем он углядел старые американские «Тексаны АТ6», модернизированные учебные самолеты с двигателями «Пратт-Уитни»; высокий фонарь, двухместная кабина, шасси убраны. Летят низко над водой, выставив из люков торпеды. А высоко в небе прикрытие — истребители Me-109.
— Все суда эскорта ответили, — донеслось из трубы.
— Полный вперед, лево руля, курс ноль-девять-ноль!
Уайтхед почувствовал, как палубный настил завибрировал под ногами, когда четыре мотора отдали всю свою мощь ходовым валам. Авианосец повернул на восток и ощетинился зенитными установками навстречу приближающимся самолетам. Все семь эсминцев заняли позицию в пятистах метрах от «Йонаги»: Файт впереди, три «Флетчера» по правому борту, три по левому.
Над головой мелькнула белая вспышка — это двенадцать «Зеро» устремились наперехват противнику (оставшиеся три не взлетели из-за поломок). Вот уже первая «Штука», объятая пламенем, покатилась вниз; за ней четыре АТ6. Но тут подоспели «Мессершмитты», и ВВП был вынужден оставить атаку на бомбардировщики.
Уайтхед обратился к адмиралу Фудзите:
— Всего двенадцать истребителей. Видимо, большинство своих машин они оставили охранять авианосцы.
— Одна эскадрилья. Глупо! — Старик повернулся к телефонисту. — Все действующие орудия, к бою готовсь!
Команда оказалась ненужной: сотни стволов уже уставились в небо; горизонтальные и вертикальные наводчики напряженно глядели в прицелы.
Воздушный бой сместился к западу. Арабы, должно быть, отобрали лучших пилотов для защиты авианосцев. Эскадрилья прикрытия действует крайне вяло. В течение нескольких минут асы «Зеро» сбили половину истребителей, потеряв только один свой. Уцелевшие Me-109 удирают на юг. Однако часть своей задачи они все же выполнили — расчистили путь бомбардировщикам.
Уайтхед насчитал двадцать два торпедоносца и тридцать три «штуки».
— Их авиаотряд явно перегружен истребителями, — заметил он адмиралу. — Два ударных авианосца могли бы выставить и побольше бомбардировщиков.
— Если мы их не остановим, то и этого вполне хватит.
— Пост управления огнем докладывает: противник в створе, — сообщил телефонист.
— Батареям первой и третьей атаковать пикирующие, батареям пятой и седьмой — торпедоносцы. Главная батарея — огонь!
Хором грянули шестнадцать пятидюймовок. Люди на мостике схватились за уши; каждое орудие делало двадцать залпов в минуту. Уайтхед едва не задохнулся от резкого запаха кордита; коричневый дым поднимался кверху и заволакивал мостик, прежде чем крепкий ветер успевал его разогнать. Шесть торпедоносцев — кто целым, кто по частям — плюхнулись в воду. Пять «Зеро» уже гонялись за «Тексанами»; еще шесть благодаря новым «Сакаэ-42» мощностью в две тысячи лошадиных сил стремительно набирали высоту, настигая «Штуки».
Четыре эсминца вначале открыли огонь из пятидюймовок, а когда медлительные АТ6 спустились пониже, начали поливать их из автоматического оружия. Неуклюжие торпедоносцы были отличными мишенями. Не обращая внимания на зенитки «Йонаги», пять «Зеро» атаковали учебные самолеты и безжалостно обрубали хвосты тем, которые пытались приблизиться к авианосцу. Против вооружения истребителей «Тексанам» нечего было выставить, кроме жалких пулеметов калибра 7,7 миллиметра. Снаряды и трассеры отправили на тот свет два, потом еще три АТ6. Но несколько все же прорвались сквозь линию эскорта и упрямо шли на «Йонагу». Десять машин, подсчитал Уайтхед; их пилоты явно сделаны из более добротного материала, чем неумелые истребители.
Фудзита ткнул пальцем вверх, на три делающие заход «Штуки». Выстроившись в одну линию, пилоты убрали щитки и дали полный газ.
— Хорошо скоординированная атака, — заметил адмирал.
Но «Юнкерсы» тоже несли тяжелые потери. Половину «Зеро» сбили в первой же атаке. Но всех не остановят ни истребители, ни зенитки — каждый моряк это знал.
Уайтхед ощутил, как знакомый ужас подползает, сдавливая горло. Контр-адмирал уже давно с ним подружился, даром, что ли, пережил пять кораблекрушений? Может, он слишком часто испытывал судьбу?..
Торпедоносцев в воздухе всего шесть, но они уже близко. «Зеро» не оставляют преследования, но АТ6 упорно держат строй. Подлетели единой цепью и с восьмисот метров повели торпедную атаку. Одна «рыбина» плюхнулась в море вслед за выпустившим ее самолетом.
— Право руля! — взвизгнул японец.
Огромный корабль повернулся, накренившись на левый борт. Первые три торпеды прошли над головой, одна с поврежденным гироскопом выскочила из моря и по-глупому отлетела в сторону. Зато две последние не промахнулись.
Авианосец содрогнулся от двух сильнейших ударов по правому борту. Фудзиту сшибло с ног, бинокль перелетел через голову. Взрывы, казалось, слились в один. Уцепившись одной рукой за пиллерс, Уайтхед подхватил хрупкого адмирала и поставил его на ноги. От гирокомпаса отлетела какая-то деталь и пронеслась над полетной палубой; маленький столик с картами раскололся, посыпались на палубу параллельные линейки, измерители.
Еще два АТ6 разбились о волны; один — прямо перед носом «Йонаги», где его добил Файт, другой — возле кормы авианосца, а последний пролетел совсем низко над кораблем. Взглянув вверх, Уайтхед подумал, что мог бы дотянуться до покрытого смазкой фюзеляжа. Рев двигателя в шестьсот лошадиных сил оглушил его. 25-миллиметровые орудия на фор-марсе содрали с торпедоносца обшивку, пробили кабину, и он
