— Ну, да. Литературного агента. Я — писатель. Ты — мой агент. Отвезешь издателю рукопись.
Оказывается, его разговор с Катей в фойе ресторана крутился вокруг этой самой рукописи. Нужна была тема для беседы, чтобы отвлечь Катю и оставить нас с Вадимом вдвоем, — и Феликс выбрал ту единственную тему, которая и в самом деле волновала его. Он хотел издать книгу и попросил Катю посодействовать ему — у Кати, как у всякого телевизионщика, был самый широкий и разнообразный круг знакомств… Этот разговор неожиданно принес свои плоды: Катя договорилась с одним из крупнейших издателей в Москве о том, что он внимательно отнесется к рукописи Феликса.
Феликс был доволен и даже окрылен. А я — наоборот — напряглась.
— А что — издателю надо отдать именно эту рукопись? — осторожно спросила я. — Она у тебя в одном экземпляре?
— Вообще, на дискете, — отозвался Феликс. — А какая разница?..
— Я… просто я еще не дочитала…
— Дочитаешь потом. Сейчас твоя главная задача — переговорить с издателем лично. Я хочу, чтобы он тебя увидел. — Феликс улыбнулся. — Он — мужчина… Возможно, ему захочется увидеть тебя во второй раз. И рукопись прочтут быстрее…
— Поняла, — отозвалась я, лихорадочно соображая, как мне быть, как выкрутиться из дурацкой ситуации, которую я сама и создала. Ну, почему мне не хватило ума пойти и просто купить тетрадь или пачку чистой бумаги?! Дело было, конечно, не в уме и не в жадности, а в той самой нетерпеливости, на которой я поймала себя сегодня ночью. Мне захотелось что-то написать, и я, не раздумывая, воспользовалась тем, что было под рукой…
— Оденься построже, — скомандовал Феликс.
— Да.
— Но не слишком!
— Да.
Я молча переоделась. После того, как мой костюм был одобрен Феликсом, так же молча взяла папку и прижала ее к груди…
— Ты чего молчишь? — вдруг спросил Феликс. А что я могла сказать? Извини, Феликс, я тут немного загадила твою рукопись… Распечатай новый экземпляр… Пусть издатель подождет…
— Волнуюсь, — ответила я.
Через тридцать минут, уже возле издательства «ACT», самого крупного и влиятельного издательства в Москве, я увидела, как волнуется Феликс. В этом было даже что-то пугающее: остановившийся волчий взгляд в сочетании с пересохшими губами, суетливыми движениями и отрывистыми фразами.
— Паспорт взяла?
— Ой!..
— Ой! — передразнил Феликс. — Где паспорт?!
— В сумке.
— А сумка?!
— В машине.
Феликс выдохнул с облегчением:
— Клуша! — и, нырнув в салон, подал мне сумку. Я растерянно смотрела на него — он осторожно прикоснулся к папке в моих руках, словно в ней заключена сама жизнь, как для Кощея Бессмертного — в яйце…
— И поувереннее… Слышишь?.. Ты должна ему понравиться… Ты умеешь…
— Феликс… — жалобно проговорила я. Но он не слышал меня и не слушал:
— Не говори ему ничего лишнего… Только улыбайся… Обязательно спроси, когда позвонить! Обязательно!..
— Феликс…
— Если спросит обо мне, скажи: он сейчас работает над следующей книгой… Не спросит — ничего не говори. Поняла?
— Феликс…
— Что?..
И я поняла, что ничего не смогу ему сейчас сказать…
— Что «Феликс»? — повторил он.
— Все будет хорошо, — выдавила я. — Не волнуйся.
— Я не волнуюсь, — проговорил он побледневшими губами. — Иди. Иди уже.
Получив пропуск, я поднималась на нужный этаж, все время повторяя про себя, что как-нибудь выкручусь.
Между этажами я остановилась. Пристроив рукопись на подоконнике (странная у нее судьба, все время связана с подоконниками!), я стала методично перечеркивать написанные мною страницы. Крест-накрест. Крест-накрест… Возможно, издателю будет лень разбирать под крестами мой почерк…
Когда я вошла в кабинет и увидела издателя, я успокоилась окончательно. У него были сонные глаза, медленные спокойные движения. Он не производил впечатления взволнованного искателя. Увидев меня, он неторопливо откинулся на спинку кресла и, приподняв бровь, слегка улыбнулся:
— Вот какие нынче пошли агенты у писателей… — вежливо заметил он. — Славно, славно…
Интонации были ровные и убаюкивающие.
— Кладите папочку сюда… — он показал на край стола, где уже высилась изрядная стопка таких же толстых «папочек», как та, что я держала в руках. — Хороший роман? — спросил он.
— Да… — отозвалась я и, почувствовав фальшивость собственной интонации, повторила с энтузиазмом: — Да!
— Хороший нужен позарез!.. — отозвался издатель. — Ну, позвоните мне в следующем месяце — числа, скажем, двадцатого… Ладненько?..
— Да.
Я ждала дальнейших расспросов, смутно помня о наставлениях Феликса, но издатель молчал, глядя на меня.
— Можно уходить?.. — спросила я.
— Да… — удивленно отозвался он. — Конечно… Всего доброго…
Феликс пытал меня о подробностях моего разговора с издателем гораздо дольше, чем длился сам этот разговор. Он хотел знать все: как выглядел издатель, что он говорил, с какими интонациями, как смотрел, какой у него кабинет… Я подумала не без злорадства, что теперь Феликс оказался на моем месте: он, как и я, тоже получает информацию из вторых рук. Только теперь эти руки мои. Я отвечала на его вопросы не слишком подробно. Он злился, сидя за рулем.
— И что же, он вообще не обратил на тебя внимания?
— Обратил, — возразила я.
— Каким образом?
— Ну… Сказал что-то вроде «ах, какие нынче пошли агенты у писателей»…
— Ну?
— Ну, и все… Интима не предлагал, если ты об этом…
— Но ты как сама-то почувствовала?.. Он сразу прочтет рукопись или отложит ее в сторону?
Я не торопилась с ответом:
— Знаешь… По-моему, читать он начнет сразу, но…
— Что?
— Но закончит не скоро…
— Почему ты так думаешь?
— Понимаешь… — тянула я с наслаждением, — он сам такой неторопливый..
— Еще бы!.. Куда ему торопиться? Он в порядке…
— В отличие от нас с тобой, — подлила я масла в огонь.
Феликс, изменившись в лице, вдруг затормозил посреди арки и резко дал задний ход.
— Феликс, ты что! — вскрикнула я, едва не ударившись головой о приборную доску.
— Тихо!.. — прошипел Феликс, выруливая назад из арки.
