Тьфу, что за гадость Филимонов!
Мой Фон-Визин еще не в ценсуре. На досуге хочу его пересмотреть и выправить. Бог знает, когда я к Вам. Пока есть и дело в Москве, да и в Петербурге дело без меня обойдется. Прости, моя душа. Продолжай бояться холеры, то есть писать ко мне. Жена моя и все наши, в том числе и Мещерские, тебе и жене твоей сердечно кланяются. Как ты ни мил и ни умен, а вс жене твоей, я думаю, скучно, то есть грустно в Царском Селе. - Тургенев не спешит также к холере. Дмитриев был совсем на мази к Вам ехать и дормез только что не заложен, а уложен, но за холерою остался. Здесь кто-то был призван в суд за оскорбительные слова на счет холеры. Это не шутка, а факт. Чадаев выезжает: мне вс кажется, что он немного тронулся. Мы стараемся приголубить его и ухаживаем за ним.
Между тем сколько есть истинно прекрасного и прекрасно истинного в сочинении его религиозном.
15-го. Юсупов сегодня умер частью от холеры, частью от удара, частью от 80 лет. Третьего дни ужинал он еще в клубе.
<А. И. Тургенев:>
В письме к Чад.<аеву> о его рукописи много справедливого. Поставь на место католицизма - христианство, и вс будет на месте; но в том-то и ошибка его и предтечей его: Мейстера, Бональда, Ламене, Свечиной. - На словах и в записочках я часто бесил сию превосходно мыслящую четверку тем же замечанием; но они не сдаются ни на рассуждения, ни на историю, в коей видят только Рим и церковь, а не мир и религию. Чадаев попал на ту же мысль, или лучше увлечен ими на ту же дорогу, хотя он - выслушивает и другую сторону: т. е. читает и протестантов; но находит в них или подтверждение своему взгляду на историю, или слабые доказательства, кои спешит обессилить, или устраняется от состязания когда доводы противников слишком сильны. - Это кабинетное занятие было бы спасительно и для его ментально-физического здоровья, о котором пишу к Жуковскому, - но болезнь, т. е. хандра его, имеет корень в его характере и в неудовлетворенном самолюбии, которое впрочем всем сердцем извиняю, и постигаю. Мало по малу я хочу напомнить ему, что учение христ.<ово> объемлет всего человека и бесконечно, естьли, возводя мысль к небу, не делает нас и [на земле] здесь добрыми земляками и не позволяет нам уживаться с людьми в англ.<ийском> Московском клобе; деликатно хочу напомнить ему, что можно и должно менее обращать на себя и на das liebe Ich внимания, менее ухаживать за собою, а более за другими, не повязывать пять галстуков в утро, менее даже и холить свои ногти и зубы и свой желудок; а избыток отдавать тем, кои и от крупиц падающих сыты и здоровы. Тогда и холеры и гемороя менее будем бояться: до нас ли? сказал один мудрец в 30 лет, за жизнь коего в Царе-граде, во время греческого восстания, страшился брат в П.<етер>Бурге. Тогда и жизнь и смерть - и болезнь - и вс получит смысл; но не это письмо: а l'impossible nul n'est tenu.
Ex-garзon des cultes.
630. П. В. Нащокин - Пушкину. 15 июля 1831 г. Москва.
Любезный Александр Сергеевич, давно я к тебе не писал, вс было некогда, и теперь пишу пот гитару и пот разные анекдоты. Я на счет твой совершенно покоен зная расположение Царского Села, холеры там быть не может - живи и здравствуй с Натальей Николаевной, которой я свидетельствую свое почтение - я уверен, что ты не смотря на все ужасные перевороты, которые тебя окружают - [ты] еще никогда не был так счаслив и покоен как теперь - и для меня это не нечего; без всякой сантиментальности скажу тебе что мысль о твоем положении (64) мне много доставляет удовольствия; о себе говорить нечего, лечусь и точно такой как можно (65) без тебя мне быть, коли не развлечен какими неприятными делами - тогда очень скучно, читаю теперь 1-ый том Карамзина, гулять не хожу - сижу дома, гости те же и я к ним привык как мельник к шуму колес своей мельницы. Новостей много слышу, пересказать не одну не могу - одна новость для тебя [это] Юсупов умер. Не знаю почему а мне было его жаль - [не зн<аю>]вреда кажется он не кому не делал - ибо никто не жаловался, а про добро не знаю, - умер же умно и равнодушно как мне рассказывали. Ему предложили перед смертью за час исполнить християнский долг - на что он спросил - разве пора, и послал за свещенником; - на кануне был в клубе. Кстати Александр Сергеевич, так как ныне смерть поступает и решает жизь человеческую уже не гражданским порядком а военным судом - т.е.скоро и просто, в таком случае буде она до меня доберется, то прошу покорно по всем векселям моим взыскать деньги, копитал храни где хочешь - а проченты половину на воспитание сына если нe умрет, ибо твоей кресницы уже нет, - а другую на содержание матери, - я еще не думаю - а вс -таки лучше сказать прежде - и это только в таком случае когда я сам не успею распоредится, обременять же тебя я не хочу ни какой обязанностию - но зная твое доброе сердце - ты бы сам [это сделал] их не оставил, - не думай чтобы я был в мерлихлюндие, со всем нет, я очень покоен - и в доказательство расскаж у тебе [презабавный] анекдот про Лиску. - О.<льге>А.<ндреевне> приложили к груди пластырь. Мисосиха как горнишная потакунья, говорит за чем Вы Ол.<ьга> Ан. <дреевна> прикладываете пластырь и вс лечитесь? - чтоб волосы росли: - в следствие сего ответа, Лиска как она успела, ее дело, намазала пластырь, и приложила там где еще у нее голо - какова девка,- теперь только и [разговopy] наказания - каков Лиски пластырь - Ай да Мисосиха!
С Тагоновским говорить еще рано, и прошу тебя оставить это дело на мое попечение, и самому не беспокоится, и верно я лучше его сделаю чем бы я для себя [c]делал, надо говорить когда деньги в руках - а теперь только может быть пустой разговор, не к чему не служащий. Все тебе кланяются кого только вижу. - Пробежал я где-то Разговор о Борисе Годунове Учителя с Помещиком,- очень хорошо- и кто написал ни как сего не воображает что лучше и похожее описать [разговор] разговором - суждений наших [самонадеянных (66) литераторов] безмозглых грамотеев семинаристов ни как не льзя - это совершенный слепок с натуры; думая написать на тебя злую критику - написал - отрывок - достойный поместить в роман; прочти сделай одолжение, ты по разговору узнаешь говорящих, и еслиб осталось место, я бы рассказал рост их, в чем одеты, словом сказать прекрасно - Валтер Скот совершенный. Прощай Александр Сергеевич. Пиши брат почаще, когда мне писать к тебе весело, то можешь вообразить [как] что получать гораздо веселее; Натальи Николаевне не знаю что желать - вс имеет в себе и в муже. (67) Себе желать (68) только могу чтобы Вас когда-нибудь да увидеть. Прощай Добрый для меня Пушкин - не забывай меня, никого не найдешь бескарыстнее и более преданного Тебе Друга как
П. Нащокина. 15-го июля.
631. П. А. Плетневу. Около (не позднее) 16 июля 1831 г. Царское Село.
Я надоедал тебе письмами и не знал о твоем огорчении. Вчера только сказали мне о смерти нашего доброго и умного слепца. Зная твою привязанность к покойному Молчанову, живо воображаю твои чувства. Час от часу пустее свет, пустей дорога перед нами. Тяжелое время, тяжелый год. По крайней мере [радуюсь] утешаюсь, зная что ты в своем Патмосе безвреден и недостижим. Но кажется зараза теряет свою силу и в П.<етер>Б.<урге>. Мы, уже обстрелянные в Москве и Нижним, равнодушно слышали приближающуюся перестрелку; но сколько знакомых жертв! однако ж кроме Молчанова, никого близкого к сердцу, кажется, не потеряли. У нас в Ц.<арском> С.<еле> вс суетится, ликует, ждут разрешения царицы; ждут добрых вестей от Паскевича; ждут прекращения холеры. С моей стороны жду твоего письма; уверен, что ты и все твои здоровы, так как я всегда был уверен в жизни и здоровьи своем и своих.
Адрес: М. г. Петру Александровичу Плетневу. В С. Петербург на Кушелевой даче у Самсониевой заставы.
632. M. Л. Яковлев - Пушкину. 16 июля 1831 г. Петербург.
1831 июля 16.
Наконец, после долгих и многих сборов, баронесса Софья Михайловна расстается на днях с Петербургом. - Царское Село оцеплено, след.<овательно> она с тобою не увидится и след.<овательно> проценты (125 р.), о которых я тебе прежде писал, не можешь ты ей отдать лично - а деньги ей нужны и весьма нужны. Нельзя ли тебе, друг сердечный, переслать их на мое имя: чем скорее, тем лучше. Адрес мой следующий:
Михайлу Лукьяновичу Яковлеву. Во 2-м Отделении собственной ее величества канцелярии.
633. M. Л. Яковлеву. 19 июля 1831 г. Царское Село.
Деньги мои, любезный Михайло Лукьянович, у Плетнева. Потрудись, сделай одолжение, съездить к нему, но как он человек окуратный, то возьми с собою вексель мой, и надпиши, что проценты получены. Попроси его от меня написать мне три строчки и переслать деньги, в коих я нуждаюсь. Если он сидит на даче, опасаясь холеры, и ни с кем сношений не имеет, то напиши мне об нем, здоров ли он и все ли у него здоровы.
Кланяюсь сердечно Софьи Михайловне и очень, очень жалею, что с нею не прощусь. Дай бог ей здоровья и силы души. Если надобны будут ей деньги, попроси ее со мною не церемониться, не только на счет моего долга, но и во всяком случае. Что Сев.<ерные> Цветы? с моей стороны я готов. На днях пересмотрел я у себя письма Дельвига; может быть современем это напечатаем. Нет ли у ней моих к нему писем? мы бы их соединили. Еще просьба: у Дельвига находились готовые к печати две трагедии нашего Кюхли и его же Ижорский, также и моя Баллада о Рыцаре влюбленном в Деву. Не может ли это вс [она] Софья Михайловна оставить у тебя. Плетнев и я, мы бы постарались что-нибудь из этого сделать.
Что вы делаете, друзья, и кто из наших приятелей отправился туда, отколь никто не воротится? Прости, до свидания.
А. П. 19 июля С. Село.
Адрес: Его высокоблагородию м. г. Михайле Лукьяновичу Яковлеву в С. Петербург во 2-ое отделение собственной е. в. канцелярии.
634. П. А.
