в комнату, он передал мне письмо воеводы и присел без стеснения. Когда я прочел письмо, он сказал тоном довольно презрительного сомнения: так вы говорите по-иллирийски. Я ответил немедленно на этом языке, что достаточно понимаю по-иллирийски, чтобы оценить его песни, которые мне очень хвалили. ? Ладно, ладно, отвечал он, ? но я хочу есть и пить; я буду петь, когда поем. ? Мы вместе пообедали. Мне казалось, что он голодал по меньшей мере дня четыре, с такой жадностью он ел. По совету воеводы, я подливал ему, и друзья мои, которые, услышав о его приходе, пришли ко мне, наполняли его стакан ежеминутно. Мы надеялись, что, когда этот необычайный голод и жажда будут удовлетворены, наш гость соблаговолит нам что-нибудь спеть. Но ожидания наши оказались напрасны. Внезапно он встал из-за стола и, опустившись на ковер у огня (дело было в декабре), заснул в пять минут, и не было никакой возможности разбудить его. Я был удачливее в другой раз: я постарался напоить его лишь настолько, чтобы воодушевить его, и тогда он спел мне много баллад, находящихся в этом сборнике. Должно-быть голос его прежде был хорош, но тогда он был немного разбит. Когда он пел, играя на гузле, глаза его оживали, и лицо принимало выражение дикой красоты, которую художники охотно заносят на полотно. Он со мной расстался довольно странным способом: пять дней жил он у меня и на шестой утром ушел, и я тщетно ждал его до вечера. Мне сказали, что он ушел из Зары к себе домой; но в то же время я заметил исчезновение пары английских пистолетов, которые, до его поспешного ухода, висели у меня в комнате. Я должен добавить к его чести, что он мог равным образом унести и мой кошелек и золотые часы, которые были раз в десять дороже, чем взятые им пистолеты. В 1817 году я провел дня два в его доме, где он принял меня, выказав живейшую радость. Жена его и все дети и внуки окружили меня и обнимали, а когда я ушел от них, старший сын служил мне проводником в горах в течение нескольких дней, причем невозможно было уговорить его принять какое бы то им было вознаграждение. (франц.)]
(22) Я воздвиг памятник. (лат.) (23) Польша не погибла! (польск.) (24) Пролог. (франц.) (25) мертвецы меня отвлекали. (франц.) (26)(Грей) лицейские игры, наши уроки... Дельвиг и Кюхель<бекер>, поэзия. (франц.) (27) Варнта. (англ.) (28) Сомнительные. (лат.)
ПЕРЕВОДЫ ИНОЯЗЫЧНЫХ ТЕКСТОВ. (1) Фонтаном слез.
ПЕРЕВОДЫ ИНОЯЗЫЧНЫХ ТЕКСТОВ.
(1) Проникнутый тщеславием, он обладал сверх того еще особенной гордостью, которая побуждает признаваться с одинаковым равнодушием как в своих добрых, так и дурных поступках, ? следствие чувства превосходства, быть может мнимого. Из частного письма. (2) Будь здоров. (3) Безделье. (4) О, деревня!
Гораций (5) Она была девушка, она была влюблена.
Мальфилатр (6) Нравственность в природе вещей.
Неккер (7) Что вы напишете на этих листках? (8) Вся ваша Аннета. (9) Проснитесь, спящая красотка. (10) Прекрасная Нина. (11) Прекрасная Татьяна. (12) Там, где дни облачны и кратки, родится племя, которому умирать не больно.
Петрарка (13) Но времена иные. (14) Мой ангел! ? 'Пашенька!' (15) Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай.
Байрон (16) благопристойности... (17) вульгарно (18) И отлично. (19) 'благословенна' <иль> 'мой кумир' (20) Оставьте всякую надежду, вы, сюда входящие. (21) Все знали, что он употребляет белила; и я, совершенно этому не веривший, начал догадываться о том не только по улучшению цвета его лица или потому, что находил баночки из-под белил на его туалете, но потому, что, зайдя однажды утром к нему о комнату, я застал его за чисткой ногтей при помощи специальной щеточки; это занятие он гордо продолжал в моем присутствии. Я решил, что человек, который каждое утро проводит два часа за чисткой ногтей, может потратить несколько минут, чтобы замазать белилами недостатки кожи.
ПЕРЕВОДЫ ИНОЯЗЫЧНЫХ ТЕКСТОВ
(1) Муза венчает славу, а слава Музу
(2) Ну!..
(3) Что это значит 'православние'?.. Рвань окаянная, проклятая сволочь! Чорт возьми, мейн герр, сударь, я прямо взбешен: можно подумать, что у них нет рук, чтобы драться, а только ноги, чтобы удирать.
(4) Позор.
(5) Тысячу дьяволов! Я не сдвинусь отсюда ни на шаг - раз дело начато, надо его кончить. Что вы скажете на это, мейн герр?
(6) Вы правы.
(7) Чорт, дело становится жарким! Этот дьявол - Самозванец, как они его называют, отчаянный головорез <в подлиннике грубее>. Как вы полагаете, мейн герр?
(8) О да!
(9) Вот глядите, глядите! Завязался бой в тылу у неприятеля. Это наверно ударил молодой Басманов.
(10) Я так полагаю.
(11) А вот и наши немцы! - Господа!.. Мейн герр, велите же им построиться и, чорт возьми, пойдем в атаку!
(12) Отлично. Стой!
(13) Марш!
(14) С нами бог!
(15) 'Скупой рыцарь' (англ.)
(16) (в сторону)
(17) О вы, которые знаете... (итал.)
(18) Лепорелло. О преславная статуя великого командора!.. Ах, хозяин! (Дон Жуан) (итал.)
(19) чумный город
(20) A. M. D. - Ave Mater Dei, Славься, Матерь Божья. (лат.)
(21) Свет небесный, святая роза! (лат.)
(22) Действие I
Папесса дочь честного ремесленника, который дивится ее учености, простоватая мать, не видящая в этом ничего хорошего. Жильбер приглашает ученого посмотреть на его [семью] дочь - чудо в семье. Приготовления, в которых матери приходится все делать одной.
Страсть к знанию.
Ученый (демон знания) является среди всех собравшихся, по приглашению Жильбера. - Он беседует только с Жанной и уходит. Пересуды женщин, радость отца - заботы и гордость дочери. Она убегает из дому, чтобы отправиться в Англию учиться в университете.
Она перед св. Симоном. Честолюбие.
(23) Действие II
Жанна в университете под именем Жана Майнцского. Она сближается с молодым испанским дворянином [который отвлекает ее, но она преодолевает это]. - Любовь, ревность, дуэль - в рассказе. Жанна защищает диссертацию и становится доктором.
Жанна в качестве настоятеля монастыря; строгий устав, который она там вводит. Монахи жалуются...
Жанна в Риме, кардиналом, [ее слава], папа умирает. - [Конклав]- ее делают папой
(24) Действие III
Жанна начинает скучать. Появляется испанский посланник, ее товарищ в годы ученья. [Она его ревнует]. Они узнают друг друга. Она грозит ему инквизицией, а он разоблачением. Он пробирается к ней. Она становится его любовницей. Она рожает между Колизеем и монастырем.** Дьявол ее уносит.
*** (25) Если это будет драмой, она слишком будет напоминать 'Фауста' - лучше сделать из этого поэму в стиле 'Кристабель' или же в октавах.
БРАТЬЯ РАЗБОЙНИКИ
1821-1822
Не стая воронов слеталась На груды тлеющих костей, За Волгой, ночью, вкруг огней Удалых шайка собиралась. Какая смесь одежд и лиц, Племен, наречий, состояний! Из хат, из келий, из темниц Они стеклися для стяжаний! Здесь цель одна для всех сердец Живут без власти, без закона. Меж ними зрится и беглец С брегов воинственного Дона, И в черных локонах еврей, И дикие сыны степей, Калмык, башкирец безобразный, И рыжий финн, и с ленью праздной Везде кочующий цыган! Опасность, кровь, разврат, обман Суть узы страшного семейства Тот их, кто с каменной душой Прошел все степени злодейства; Кто режет хладною рукой Вдовицу с бедной сиротой, Кому смешно детей стенанье, Кто не прощает, не щадит, Кого убийство веселит, Как юношу любви свиданье.
Затихло вс°, теперь луна Свой бледный свет на них наводит, И чарка пенного вина Из рук в другие переходит. Простерты на земле сырой Иные чутко засыпают, И сны зловещие летают Над их преступной головой. Другим рассказы сокращают Угрюмой ночи праздный час; Умолкли все - их занимает Пришельца нового рассказ, И вс° вокруг его внимает:
'Нас было двое: брат и я. Росли мы вместе; нашу младость Вскормила чуждая семья: Нам, детям, жизнь была не в радость; Уже мы знали нужды глас, Сносили горькое презренье, И рано волновало нас Жестокой зависти мученье. Не оставалось у сирот Ни бедной хижинки, ни поля; Мы жили в горе, средь забот, Наскучила нам эта доля, И согласились меж собой Мы жребий испытать иной; В товарищи себе мы взяли Булатный нож да темну ночь; Забыли робость и печали, А совесть отогнали прочь.
Ах, юность, юность удалая! Житье в то время было нам, Когда, погибель презирая, Мы вс° делили пополам. Бывало только месяц ясный Взойдет и станет средь небес, Из подземелия мы в лес Идем на промысел опасный. За деревом сидим и ждем: Идет ли позднею дорогой Богатый жид иль поп убогой, Вс° наше! вс° себе берем. Зимой бывало в ночь глухую Заложим тройку удалую, Поем и свищем, и стрелой Летим над снежной глубиной. Кто не боялся нашей встречи? Завидели в харчевне свечи Туда! к воротам, и стучим, Хозяйку громко вызываем, Вошли - вс° даром: пьем, едим И красных девушек ласкаем!
И что ж? попались молодцы; Не долго братья пировали; Поймали нас - и кузнецы Нас друг ко другу приковали, И стража отвела в острог.
Я
