который живет в Доме Юных Героев? Дело, ради которого Транд бросил любимую женщину, родственников, дом и отправился вниз? Почему-то Ренкр не сомневался, что Рафкри на подобные вопросы не ответит, да и вообще, беспокоить сейчас ее, напряженно всматривающуюся в какую-то строку на пергаменте, было бы жестоко.
Перед тем как лечь спать, альв взглянул на два светящихся шарика, (второй выпустила горгулья), зависших под потолком. Они тихонько кружились вокруг общей оси и пульсировали, словно разговаривали. Под эту мягкую пульсацию он и уснул.
17
Утром Ренкр спросил у горгульи:
- Послушай, а что такое это самое мо?
Она поджала губки, подбирая нужные слова:
- Тролли и гномы называют это словом 'душа', у вас, местных альвов, вообще не сохранилось такого понятия. В общем, наверное, представления тех же троллей верны, только мо мастеров - нечто иное, чем просто душа. Вот это, - она протянула руку, и шарик слетел вниз, устроился на ладошке и вспыхнул, а потом снова отправился к своему товарищу, - это тоже мо. Кстати... Рафкри помедлила, словно не знала, как продолжить, - ты не мог бы... отдать мне мо Транда?..
И робко, боясь отрицательного ответа, заглянула в глаза альва.
- Но... - тот растерянно развел руками, - я же не знаю, где оно. Если бы знал...
Рафкри дотронулась пальчиками до его груди, щекочущим движением прикоснулась к шее и потянула за веревочку, к которой был привешен подарок Вальрона. После положила деревянную голову Черного на свою ладошку и накрыла сверху другой. Ренкр почувствовал, как внезапно потяжелела, потянула вниз веревочка, - а в следующее мгновение уже только два разорванных конца болтались из стороны в сторону. Рафкри тихонько отвела сомкнутые лодочкой ладошки от груди альва, а потом посмотрела на потолок, и шарик снова спустился к ней, окутал кисти, так что они исчезли за ярким свечением. И вдруг, неожиданно, празднично - взлетел вверх, но уже не один, потому что Рафкри развела ладони, то между ними замер на мгновение, неуверенно покачиваясь, а потом поспешил за собратом точно такой же зеленоватый шарик мо неправильного горгуля по имени Транд. И невесть отчего Ренкр улыбнулся, на душе сразу стало как-то тепло и уютно, словно откуда-то из дальнего далека, из позабытого прошлого пришел привет от лучшего друга, от старинного приятеля. Да так, наверное, оно и было.
Даже пребывавший весь вечер и все утро в мрачном настроении Гунмель улыбнулся и покачал головой:
- Не забыл ведь, не забыл! Ну и дела!
Но рано или поздно всегда наступает пора уходить; все шумно прощались с Рафкри, Гунмель терпеливо дожидался у выхода, почесывая одно ухо и сворачивая в трубочку другое, зеленоватые шарики кружились под потолком все три.
Уже напоследок, застыв под аркой, соединявшей отросток с пещерой, Ренкр обернулся и помахал рукой горгулье. Та благодарно кивнула ему и с улыбкой перевела взгляд наверх, к мо Транда. 'Наверное, не так уж просто - отдать кому-то свой кусочек души, взаправду, отломать горячий, исходящий в месте разлома паром кусок самого себя и протянуть другому. Наверное, для такого нужно любить этого другого больше всего на свете. Ведь Транд даже не знал, что я встречу Рафкри... Или знал? Впрочем, в любом случае его подарок не станет менее ценным'.
Коридор все тянулся уверенным пальцем вверх, к невидимым небесам. Впереди было еще много дней пути к вершине. Камень на шее долинщика перестал разогреваться еще с того памятного дня, когда излечился Монн, и теперь только тяжело покачивался в такт шагам да поблескивал иногда в свете огней, будучи извлеченным из-за пазухи. Ждал, наверное...
Исподволь мы меняемся, изнутри,
когда дремлет разум в пустыне сна.
'Не смотри в глаза мои, не смотри,
их тебе уже не узнать!'
И вздыхает старец, смеется враг,
и в истерике бьется ребенок твой.
Ведь еще вчера было все не так,
а сегодня... ты сам не свой.
Вроде все как раньше: легка рука
и смеяться не разучился ты.
Лишь вода из ручья не была б горька,
лишь бы снова не поджигать мосты.
А ты жжешь их, не ведая сам о том,
и ковыль склонился - печали знак.
Ты захочешь вернуться сюда потом,
но уже не узнаешь, как...
Глава двадцать третья
Каждый из нас мудр, когда дело касается других...
Андре Моруа
1
Эльтдон как раз сидел в алом шатре Фтила и изучал Книгу, когда она вошла и застыла, внимательно рассматривая эльфа своими большими черно-блестящими глазами. Астролог смутился, предчувствуя очередные излияния в благодарности - очень уж за последнее время наскучили ему эти знаки внимания.
Хриис оказалась худенькой девочкой с огромными глазами, хотя, наверное, ее неестественная худоба была результатом перенесенной болезни - и только. И все равно, уже сейчас в ней угадывалась та утонченная красота, из-за которой мужчины способны потерять голову и влюбиться самозабвенно, до потери разума, до сумасшедших подвигов. Неудивительно, что Химон так себя вел...
Здесь Эльтдон оборвал собственные мысли - очень уж они показались ему гадкими, неприятными. Он потер пальцами покрасневшие от долгого чтения веки и снова посмотрел на вошедшую, ожидая, что та заговорит, но она молчала, только внимательно смотрела в лицо эльфу, без малейшего признака робости, просто разглядывала, как разглядывают с интересом необычный цветок... или жука.
Эльтдон бережно отложил в сторону Книгу и поднялся, чтобы поздороваться с Хриис. Как-никак Левсова дочь, пусть даже у кентавров дети и не наследуют положение родителя в стойбище - тем паче девочки.
На его 'здравствуй' Хриис ответила легким рассеянным кивком, продолжая изучать лицо эльфа. 'Да что же такое, в самом-то деле! - Он почувствовал, как в душе поднимается соленая волна раздражения. - Я же все-таки жизнь ей спас. Кто ж дал право вот так смотреть... словно в душу пальцами...'
- Мне страшно, - тихо сказала Хриис, и Эльтдон мгновенно забыл все обиды. В этом голосе звучала такая обреченность... - дух захватывало, а сердце дергалось и спешило убраться подальше, в пятки.
- Я говорю тебе это только потому, что тебе тоже страшно, - продолжала девочка, соскользнув взглядом с его лица и блуждая глазами по раскрытой Книге. - Потому что ты тоже в плену у звезд и планет. Тебе, наверное, страшно даже больше, чем мне, ведь ты знаешь, что должно случиться. А я не знаю. Просто чувствую. Я не благодарю тебя за хладяницу - может, было бы лучше, если б я умерла. Но я и не виню тебя - так должно было произойти.
Эльтдон стоял молча, догадываясь, что от него ждут каких-то слов, но не было у него слов. Лишь мысль о том, что девочка ее возраста не должна говорить так, по-взрослому.
- Зачем ты пришла? - спросил он, удивляясь тому, как хрипло и по-стариковски прозвучал вдруг голос.
- Все от меня ждали, что я пойду тебя поблагодарить, - объяснила Хриис. - И еще... в будущем, я знаю, мы встретимся, и мне... нужно знать тебя в лицо.
- Что же, буду рад тебя увидеть снова, в будущем. - эльф чувствовал, что нацепил самую фальшивую из своих улыбок, но другие сейчас не натягивались на помертвевшие губы.
Хриис покачала головой:
- Нет, не будешь.
И покинула шатер. Эльтдон тяжело опустился на траву и пустыми глазами уперся в Книгу. Думал. О взрослых девочках и случайностях, которые потом превращаются в Создатель ведает что. И о себе, внешне таком мудром и спокойном, а на самом деле - испуганном. Как и эта девочка. Как и весь этот мир.
2
Жизнь стойбища изменилась, и это было очень заметно. Кентавры старались теперь как можно реже появляться на старом месте, многие даже переселились подальше, свернули шатры и отправились
