— Черт возьми!
Генри повернулся к Рейчел.
— Скажи мне откровенно, ты позволила ему шантажировать себя… чтобы защитить меня?
— Она готова была сесть в тюрьму вместо вас, — ответил за нее Аллан.
Генри возмущенно воскликнул.
— Зачем?! — Старик явно был ошарашен таким признанием.
— Теперь все прояснилось, — продолжал Аллан. — За кражу твоего завещания несу ответственность я.
Рейчел была против этого, но у нее не было выбора.
— Аллан, ты должен кое-что узнать, — произнес Эдгар, выглядя немного растерянным. — 'Не Моника подстраивала происходящие со мной несчастные случаи, а я сам. — Старик потер ногу, на которой было сломано бедро. Только последнее приключение закончилось неудачно. Теперь я понимаю, что слишком увлекся.
— Ты сам испортил в своей машине тормоза? — переспросил Аллан. — Я не ослышался? И с лестницы ты упал специально?
Эдгар кивнул.
— Глупо, я понимаю. Но не глупее того, что семидесятилетний мужчина хочет доказать себе, будто тридцатипятилетняя жена по-настоящему любит его. Я подстраивал все это лишь для того, чтобы посмотреть, будет ли Моника переживать за меня.
— Ну и дела! — воскликнул Генри, пристально вглядываясь в глаза Эдгара.
— Теперь я знаю правду. Моника меня не любит, — признался старик. Вернее, не любит так, как хочет быть любим всякий мужчина. — Эдгар перевел взгляд на Генри. — Не любит так, как Элеонора любила тебя.
Доув откашлялся.
— То, в чем ты признался мне ночью, было сказано серьезно? Или ты просто перебрал виски?
Эдгар с горечью покачал головой.
— Если бы я знал, что Элеонора больна, я бы отдал все, чем владел, лишь бы спасти ее. Клянусь.
Аллан посмотрел на Рейчел и увидел слезы в ее глазах. Может, это и не было еще полным перемирием, но начало, по крайней мере, было положено.
Внук повернулся к своему деду.
— Полагаю, я должен извиниться перед твоей женой.
— Я тоже, — ответил Эдгар. — Ведь знал, что она не испытывает ко мне глубоких чувств, когда мы поженились. Но она нуждалась во мне. Вернее, в моих деньгах и в безопасности, которую я мог ей обеспечить. Только, в отличие от тебя, я струсил и не стал узнавать, почему ей это так необходимо.
— У нее были на то причины, уверяю вас, вмешалась Рейчел. — Она совсем неплохой человек.
— Согласен. — Эдгар оперся о трость и медленно поднялся. — Именно поэтому я решил отпустить ее, но с достаточным количеством денег, которые обеспечат Монику до конца жизни.
— Прежде чем вы уйдете, Эдгар, — произнесла Рейчел, — я тоже должна кое в чем признаться.
Это я взяла письмо моей бабушки из вашего сейфа. Знаю, что не имела права вмешиваться в вашу личную жизнь. Просто мне безумно захотелось прочитать его. Я надеялась с его помощью понять причину вражды между вами и моим дедушкой.
— Вражды, которая сегодня закончится, — торжественно объявил Аллан. Он подошел к ней. — Я люблю Рейчел, и мы собираемся быть вместе…
Если она не передумала, — добавил он через мгновение. Ведь эта прекрасная женщина теперь вольна делать свой выбор.
Какое-то время Рейчел молчала. Аллану показалось, что его сердце перестало биться. Но потом она бросилась в его объятия.
— Не против! Совсем не против! — выпалила она. — Я люблю тебя! Люблю сейчас. И буду любить всегда.
Она поцеловала его, крепко и горячо. И только покашливание Генри вернуло их на землю.
Мистер Доув поднялся со стула с мрачным выражением лица. Рейчел замерла в объятиях Аллана.
— Мою внучку я люблю больше всего на свете.
Если ты сумеешь сделать ее счастливой… я не буду стоять у тебя на пути, — закончил Генри, протягивая руку.
Аллан пожал ее, удивляясь крепости его хватки.
— Я тоже, — сказал Эдгар, наклоняясь и доставая из-за огромной напольной вазы знакомый кожаный футляр. — И с этим вопрос решен.
Никто не шелохнулся и не произнес ни слова.
Старик поднялся из-за стола и подошел к Рейчел.
— Сорок лет назад я обманул своего делового партнера. Потому что его выбрала женщина, которая разбила мое сердце. Я использовал эту драгоценность, чтобы разбогатеть и доказать Элеоноре, что она сделала не правильный выбор. Но когда сегодня я увидел, как мой внук любит тебя, то понял, что все шло к лучшему. — Он открыл крышку, и бриллианты засверкали в лучах утреннего солнца. — Теперь эта диадема принадлежит тебе, Рейчел. Твой дед прав. Это твое наследство.
Потом он достал украшение и попытался водрузить его на голову будущей невестки.
— Позволь мне, — сказал Аллан.
Эдгар отошел, и Аллан заправил диадему в волосы любимой, закрепляя ее в притеске по центру головы.
— Идеально, — выдохнул Генри, не отрывая глаз от своей внучки.
Эдгар кивнул.
— Она такая же красивая, как Элеонора. И с такой же прекрасной душой.
— Ты счастливчик, Хокинг-старший. Ведь она станет твоей родственницей.
Эдгар улыбнулся.
— Я с гордостью приму ее в семью Хокингов.
— Откуда ты знаешь, что она не оставит за собой Доув? — возразил Генри. — Многие замужние женщины предпочитают не менять свои девичьи фамилии.
Эдгар направился к двери.
— Мы продолжим спор, когда я наконец избавлюсь от этой чудовищной головной боли. В кухне у меня есть отличное лекарство от похмелья. Если хочешь, пойдем со мной.
Генри последовал за ним.
— Это все виски. И где ты только берешь такое дерьмо? С твоими деньгами мог бы позволить себе и кое-что получше.
— А мне нравится такая выпивка. От настоящего виски все горит внутри, пояснил Эдгар. — Помнишь то, которое ты разлил вчера? Оно могло прожечь бетон.
— Крепкий же у тебя желудок, старина! — Доув рассмеялся. — Помнишь, раньше ты все время добавлял содовую.
— Я? — Это была твоя идея…
Их голоса удалились.
— Поразительно, — сказала Рейчел. — Они как бы разговаривают с нами и в то же время между собой.
Аллан обнял ее.
— Их разговор, по-моему, больше смахивает на вечный спор. А теперь скажи мне, куда бы мы могли отправиться, чтобы отдохнуть и побыть вдвоем? В Париж? В Венецию? В Вену? — Мужчина наклонился и поцеловал ее в губы. — А как насчет того и другого сразу?
Молодая женщина прижалась к Аллану.
— А как насчет секретной комнаты наверху?
— Хорошая идея, — согласился он, снова целуя ее. — Два часа назад я починил замок. Теперь ее можно закрывать только изнутри.
