'Младенов тесно связан с Бобевым', - рычит Кралев.
'Не беда. Мы его отвяжем. Такого человека, как Младенов, нельзя отстранять, если он не работает против нас'.
'Этого-то мы и боимся', - замечает Димов.
'Бойтесь, только сами не толкайте его на это', - довольно язвительно замечает человек с акцентом.
Несколько малозначительных реплик под звон бокалов.
'Мы сами будем руководить операцией?' - вдруг спрашивает Димов.
'Один из вас. Кто именно, пока не знаю. Тот, на кого эта задача будет возложена, в ближайшие дни получит подробные инструкции с указанием фамилий. Руководить операцией будут, разумеется, из пункта где-то близ границы. Действия такого порядка...'
От угла улицы на меня падает длинная тень. Между фонарем и моим 'ягуаром' кто-то идет. Я выключаю аппарат, запираю ящик и, не поднимая глаз, начинаю шарить по карманам в поисках сигарет. Слышу едва уловимые, крадущиеся шаги, и у меня под носом чиркает зажигалка. Спокойно поднимаю глаза. Передо мною Ворон, обнаживший в усмешке все свои желтые зубы. Я закуриваю от огонька и киваю в смысле 'мерси'.
- Ждешь кого-нибудь? - спрашивает Ворон, слегка разочарованный тем, что испуга не получилось.
- Да, только не тебя, а кого-нибудь в юбке.
- Скажи пожалуйста! Как это тебя аж вон куда занесло?
- Почему 'вон куда'?
Ворон умолкает, силясь родить ответ. Выходит, допускает, что я остановился здесь случайно. Значит, он не следил за мной, а только сейчас обнаружил.
- Не слишком ли далеко ты забрался от своего квартала? - выдает он наконец.
- Зато близко к моей приятельнице.
- Знаю я, где она живет, твоя приятельница.
- Ты знаешь одну, а это другая.
- Тогда будем ждать вместе.
Новая длинная тень падает на машину. Появляется Уж. Он медленно приближается и останавливается возле Ворона.
- А этому что здесь нужно? - без дипломатии спрашивает Уж.
- И я вот тоже интересуюсь, - отвечает Ворон. - А он мне твердит, будто ждет приятельницу.
Поскольку они беседуют между собой, я не считаю нужным вмешиваться в разговор.
- Слушай, Уж, - продолжает Ворон. - Местечко тут тихое. Давай-ка пристукнем его, а? Разделаемся с ним, и дело с концом!
Уж смотрит в землю и переступает с ноги на ногу - мозги у него поворачиваются туго.
- А я согласен с тобой, ежели хочешь знать. Только как его пристукнешь, раз нам велено подождать. На что мне сдались неприятности...
- Какие там неприятности! Только спасибо скажут...
Впереди на перекрестке смутно вырисовывается женская фигура.
- Вот и моя приятельница, - бормочу я и, в тот же миг включив мотор, рывком трогаюсь с места.
На перекрестке сворачиваю влево, потом вправо и, очутившись на авеню Фош, ныряю в поток машин, идущих к площади Звезды. Лишь теперь я чувствую, что еще не ужинал, и, чтоб сочетать приятное с полезным, устремляюсь на Монмартр: в знакомом мне дешевом ресторанчике в глухом закутке меня едва ли кто найдет. Однако когда я к полуночи выхожу из ресторанчика, то обнаруживаю, что 'пежо' Ворона вплотную приставлен к моему 'ягуару'. Видимо, эти типы настигли меня уже на площади Звезды или попросту стали там на прикол, рассуждая примитивно, но верно, что рано или поздно водоворот пригонит меня к арке. Вполне возможно и то, что они уже успели связаться по телефону со своими шефами и получили указание следить за мной, но не трогать - не зря же они сидят в машине и только нахально наблюдают за моими действиями.
Эту встречу, хотя и несколько неожиданную, я предвидел и потому делаю то, что заранее решил сделать в подобных обстоятельствах: тихо и мирно еду домой, потому что пускаться во все тяжкие при наличии аппаратуры в машине опасно. Эти двое, осатанев, могут задержать меня насильно, а тогда дело примет и вовсе скверный оборот.
Подъехав к дому, я выключаю мотор, беру с сиденья плащ с заблаговременно сунутым под него аппаратом и неторопливо направляюсь к входу. Беглый взгляд, брошенный назад от самой двери, убеждает меня, что обитатели 'пежо' ведут себя смирно. Значит, им действительно приказали лишь наблюдать за мной, за что, вероятно, следует благодарить человека с неприятным акцентом.
Войдя в 'студию', я первым делом прячу аппарат в тайничке под газовой плитой, специально для него подготовленном. Следуя советам, данным мне еще на виллле в Фонтенбло, я ставлю едва заметную меточку на тот случай, если в мое отсутствие плита будет сдвинута с места. Теперь можно и закурить.
Одна задача этого вечера выполнена, но это затрудняет выполнение второй. Надо во что бы то ни стало позвонить Мери Ламур, хотя те, внизу, наверняка еще караулят.
Включаю приемник и ловлю Монте-Карло - музыка звучит достаточно громко, чтобы за дверью мог ее слышать тот, кто захотел бы подслушивать. Зажигаю все имеющиеся в 'студии' лампы - пусть эта иллюминация будет хорошо видна тому, кто вознамерится вести наблюдение с улицы. После всего этого бесшумно отпираю небольшую дверку на кухне, спускаюсь по запасной лестнице во двор, перелезаю через ограду в соседний двор и через черный ход и парадную дверь соседнего дома попадаю на противоположную улицу.
До Мадлены всего десять минут ходу. Достигнув площади, ныряю в соседнее еще не закрывшееся кафе и занимаю телефонную кабину. Набираю номер и через мгновенье слышу голос актрисы, только вместо ожидаемого пароля она произносит какое-то глупое 'алло, кто это?'.
- Мери, - спрашиваю, - все в порядке?
Вместо ответа звучит непонятное междометие.
- Мери, - настаиваю я, пытаясь напомнить ей пароль. - Все ли в порядке? Надо ли мне приходить завтра?
- Какое там завтра! - раздается наконец голос актрисы. - Приходи немедленно! Случилось нечто ужасное!
Я вешаю трубку и раздумываю еще с минуту.
При других обстоятельствах на подобное сомнительное приглашение следовало бы махнуть рукой. Но если принять во внимание, как Мери рассудительна...
Выскакиваю из кафе, окидываю беглым взглядом ночную улицу и мгновенно сворачиваю в первый переулок. Вокруг ни души. Однако видимость бывает обманчива. На всякий случай вхожу в дом, черный выход из которого мне хорошо знаком, и тоже на всякий случай проникаю в дом Димова тем же способом, каким выскользнул из своего, то есть через разделяющую дворы ограду.
На мой тихий стук тут же распахивается дверь, и передо мной возникает испуганное лицо Мери, которая именно неподдельностью испуга успокаивает меня.
- Что случилось? - спрашиваю, закрыв за собою дверь.
- Димов умер...
- От четырех таблеток?
- Не от таблеток... От хрустальной пепельницы...
Тут Мери внезапно всхлипывает, не столько от горя, сколько от нервного потрясения, с почти сухими глазами, которые глядят на меня с отчаянием, но и с какой-то смутной надеждой.
- А кто его ударил пепельницей? Ты, что ли?
Она молчит. Впрочем, ответ ясен.
- Где он?
Женщина взглядом указывает на дверь соседней комнаты. Вхожу, внутри темно. Она погасила свет, должно быть, в глупой надежде, что мрак сотрет случившееся и все пройдет, как дурной сон.
- Где выключатель?
- Возле двери.
